— Андрюша, мне плохо, — невнятно прошептала Галина Михайловна в трубку. — Не так, как обычно, хуже.

..

— Ну так вызови скорую, ма, — отозвался наконец сын сонным голосом. — Я не врач, чего напрасно звонить. Ты на этой неделе третий раз уже трезвонишь!

— Но ведь, — попыталась убедить его Галина Михайловна. — Может, хоть приедешь, свозишь меня к врачам? Страшно одной, сынок, и очереди везде…

Галина Михайловна проснулась в половине шестого утра от тупой, давящей боли в затылке. Такой у нее еще не было никогда, как будто кто-то изнутри черепа методично стучал молотком по костям. Нащупала на тумбочке знакомую упаковку таблеток, положила под язык две штуки.

Горькие, противные, но врач в поликлинике сказал — обязательно под язык, так быстрее действует.

— Господи, — прошептала она, массируя виски, — ну что же это такое… Опять плохо стало…

Попыталась встать, голова закружилась так, что пришлось сесть обратно на край кровати и подождать, пока все встанет на места. Но работать идти надо было. В торговом центре «Вершина» начальство не любило опозданий, а желающих мыть полы за двадцать тысяч в месяц хватало.

В шестьдесят два года другой работы не найдешь, особенно без связей и образования. А пенсия у нее — одни слезы.

На кухне она поставила чайник и достала из хлебницы давнишний батон — немного зачерствел, но съедобный. Масло экономила уже третий месяц, Андрюшке в Москве деньги нужнее. Сын там программистом работает, недавно перешел в новую компанию, зарплата поначалу меньше, чем была, проекты важные ведет, у него жизнь дорогая, московская. А она как-нибудь перебьется.

Главное, чтобы он не нуждался, учился, работал, карьеру строил. А не как она всю жизнь — полы мыл да унитазы драил.

Открыла заветную тетрадку с расходами. Зарплата — двадцать тысяч, плюс пенсия пятнадцать. Итого тридцать пять. Коммунальные — семь тысяч, еда — десять, лекарства — три. Остается две тысячи. Отложить, Андрею нужно иногда помогать, у него ипотека на квартиру, новая работа, пока не очень хорошо платят.

Значит, можно окорочка только по воскресеньям покупать, а яблоки вообще исключить, лекарства подешевле искать.

Телефон лежал рядом с тетрадкой — старенький кнопочный, которому лет пять уже. В телефонной книге был записан только один номер большими буквами: «Андрюша мобильный». Хотелось позвонить сыну, спросить, как дела, не болеет ли, хорошо ли ест. Но рано еще, в Москве только половина седьмого утра, он спит. Не хотелось будить.

— Вечером позвоню, — сказала себе тихо. — После работы обязательно.

В автобусе Галина устроилась у окна и смотрела на пролетающие мимо серые панельные дома, голые октябрьские деревья, хмурое низкое небо. Рядом села Лидия Ивановна, соседка по подъезду, которая работала продавцом в том же торговом центре.

— Галочка, ты что-то неважно сегодня выглядишь, — забеспокоилась Лидия, внимательно разглядывая подругу. — Лицо какое-то серое, под глазами синяки. Давление опять скачет?

— Да нет, Лидочка, что ты… — Галина потрогала виски, где все еще пульсировала тупая боль. — Просто ночью плохо спала, душно было в квартире. Батареи уже включили, а форточка заедает, никак не открыть.

— Ой, да ладно тебе, Галь, я же вижу, лицо прямо серое, как у покойника. Ты бы к врачу сходила, а? У тебя ведь мать всю жизнь с сердцем мучилась, это дело наследственное, с ним шутки плохи. И потом, в нашем возрасте уже нельзя так… Ну, халатно к своему здоровью относиться.

Галина отвернулась к окну, наблюдая за пешеходами на остановках. К врачу… Это деньги на анализы, время на очереди. А главное — если что-то серьезное найдут, Андрею придется волноваться, отвлекаться от работы. У него и так дел по горло.

— Знаешь, Лидочка, эти молодые врачи сейчас… ничего толком не понимают в жизни. Только и умеют, что таблетки дорогие выписывать, а толку от них — ноль целых, ноль десятых. Лучше я по старинке полечусь, травками, чайком с медом и малиной. Наши-то бабушки до девяноста лет так жили, и ничего, не жаловались на здоровье.

— Эх, Галина, Галина… — Лидия покачала головой с сожалением. — Упрямая ты. Хоть бы давление дома проверяла регулярно. У меня прибор есть автоматический, хороший, могу на недельку дать, будешь каждое утро измерять.

Автобус с визгом тормозов остановился возле торгового центра «Вершина» — трехэтажного здания с большими витринами и яркими вывесками. Галина с трудом поднялась. Голова снова закружилась, пришлось ухватиться за поручень.

— Ой, мамочки! — Лидия быстро подхватила ее под руку. — Галя, ты чего? Совсем плохо стало?

— Да ничего, нормально… — Галина прижала руку к груди, ожидая, пока головокружение пройдет. — Просто резко встала, вот и закружилось немного. Это у всех в нашем возрасте бывает, ерунда какая.

В подсобном помещении пахло хлоркой и сыростью. Галина переоделась в серый рабочий халат и резиновые сапоги, взяла тележку с моющими средствами и ведрами. Начинала всегда с первого этажа, там продуктовые магазины, где грязи больше всего, покупатели постоянно что-то роняют, дети разливают соки, пенсионеры рассыпают крупы.

Голова продолжала болеть, но работать надо было. К десяти утра стало плохо настолько, что Галина остановилась посреди коридора и оперлась на швабру, тяжело дыша. Тошнота накатывала волнами, перед глазами мелькали черные точки.

Надо было выпить еще одну таблетку, но с собой не взяла, в спешке забыла положить в сумку.

— Может, Андрюшке позвонить? — мелькнула мысль.

Но она тут же одернула себя. Сейчас же рабочее время, у него совещания, презентации, проекты. Что она скажет? Что голова болит? Он же не врач, чем поможет на расстоянии? Только расстроится понапрасну, будет переживать, а ему это сейчас совсем ни к чему.

— Ничего, — прошептала она, вытирая выступивший на лбу пот. — До обеда дотерплю, а там посмотрим.

К двенадцати дня стало еще хуже. Галина с трудом добралась до служебного туалета и села на крышку унитаза, положив голову на ладони. Руки дрожали, в висках стучало, как будто там поселился дятел и методично долбил изнутри. Достала из кармана халата телефон.

— Андрюша сейчас, наверное, обедает, — думала она, глядя на экран. — Может быть, как раз свободен, может, поговорить успеем…

Набрала единственный номер в телефонной книге. Долгие гудки. Один, второй, третий… Сбросил.

Сердце болезненно сжалось. Может, не услышал в столовой? Или в лифте едет, связь плохая? А может, телефон разрядился?

Подождала минут пять и позвонила снова. Опять долгие гудки, опять сброс. Слезы сами подступили к глазам.

— Господи, ну почему он не отвечает? — думала Галина, утирая щеки тыльной стороной ладони. — Неужели собственной матери нельзя позвонить, когда плохо?

А в это время в Москве в офисе компании Андрей Кузнецов сидел в большой переговорной с панорамными окнами и презентовал новый проект для крупного банка. На столе перед ним лежал телефон экраном вниз. Андрей только краем глаза заметил загоревшийся дисплей. В зале сидели топ-менеджеры банка.

Телефон снова моргнул. Андрей машинально потянулся к нему, увидел на экране «Мама» и поморщился.

— Черт, опять мать со своими проблемами, — раздраженно подумал он. — То давление, то соседи шумят, то в магазине нагрубили. Вечно не вовремя звонит.

Он быстро отключил звук телефона, даже не глядя на экран, и продолжил презентацию:

— Также наша разработка включает в себя многоуровневую систему защиты от кибератак…

— Отличная презентация, Андрей! — сказал главный представитель банка, когда слайды закончились. — Очень впечатляет. Но у нас есть несколько технических вопросов по архитектуре системы. Вы можете задержаться минут на тридцать-сорок, чтобы все обсудить детально?

— Конечно, буду рад ответить на все ваши вопросы, — улыбнулся Андрей.

Галина тем временем пыталась дозвониться седьмой раз. Каждый сброс или длинные безответные гудки отдавались острой болью в сердце.

— Может, у него совещание важное? — пыталась она найти разумное объяснение. — Или с клиентами встреча? Андрюша же ответственный, не может просто так телефон игнорировать…

Восьмой звонок, девятый, десятый, одиннадцатый.

К шести вечера, когда рабочий день подходил к концу, боль в голове стала просто нестерпимой. Галина кое-как доработала свою смену, убрала инвентарь в подсобку, переоделась в обычную одежду. В автобусе сидела с закрытыми глазами, считая остановки до дома и молясь, чтобы только добраться.

Дома заварила крепкого чая, попыталась съесть кусок хлеба с колбасой, но в горло ничего не лезло, тошнота не отпускала. Легла на диван и взяла в руки телефон. В Москве уже половина восьмого вечера, Андрей должен был давно закончить работу.

Набрала номер в двенадцатый раз. Один гудок, второй, третий… Сбросил. Слезы снова покатились по щекам.

— Господи, ну что же это такое? — шептала Галина в пустую квартиру. — Неужели я для него настолько неважна, что даже поговорить нельзя?

А Андрей в это время сидел в дорогом ресторане недалеко от офиса вместе с коллегами и отмечал успешно прошедшую презентацию. Стол был уставлен изысканными блюдами, в бокалах переливалось дорогое вино, все обсуждали перспективы заключения контракта с банком.

— Поднимем бокалы за нашего Андрея! — торжественно произнес руководитель проекта. — Сегодня он показал просто высший класс! Думаю, банк с нами обязательно подпишет контракт.

— Спасибо, коллеги, — улыбнулся Андрей, чувствуя приятное тепло от признания. — Мы действительно хорошо поработали все вместе. Такие проекты — это… прорыв, настоящий, без шуток. Я рад быть к нему причастным.

— Давай, Андрюха, — крикнул кто-то, остальные подхватили. — Видишь, не зря тебя в команду взяли. Чего там в провинции киснуть. Москва, брат, она дает шикарные возможности. Мать еще будет тобой гордиться!

— Да, конечно, — Андрей досадливо поморщился. — Ну, сами знаете, какие они, матери. Вот сейчас названивает. Не понимает, что я занят.

— Да уж, ты отключай телефон, — поморщился начальник отдела. — У нас не принято на презентациях и совещаниях такое. Должен понимать, немаленький. Жужжание это отвлекает.

Телефон в кармане пиджака продолжал вибрировать. Но в общем шуме ресторана, звоне бокалов, разговорах за соседними столиками, фоновой музыке Андрей его просто не слышал. Он был полностью поглощен обсуждением рабочих планов на следующие месяцы.

Галина звонила до половины десятого вечера. Семнадцать попыток, десятки долгих гудков. Потом у нее просто не хватило сил продолжать, руки тряслись, телефон выскальзывал из пальцев.

Она легла в постели, сжимая мобильный в руке, и тихо шептала в темноту:

— Андрюшенька… сыночек мой… Ну ответь хоть разок… мне так страшно одной… такая боль… никогда такой не было…

В половине четвертого ночи Галина проснулась от дикой, нестерпимой боли. Такой она не испытывала никогда в жизни, будто череп разваливается на части. Перед глазами все плыло и кружилось, левая рука совсем не слушалась, висела как плеть.

Негнущейся правой рукой женщина пошарила по кровати. Странно, мокро, неужели температура, она вспотела? А может… вирус какой подцепила, вон их сколько сейчас. И голова поэтому болит. В скорой над таким только посмеются.

Не будет звонить, лучше позже наберет сыну… Андрюша точно знает, что делать. Он у нее умный, программист… специалист по этой… как ее… Галина Михайловна пыталась вспомнить слово, но оно не давалось, и вообще буквы путались, язык не помещался во рту, словно чужой.

Андрей спал в своей однокомнатной квартире в Мытищах, раскинувшись на широкой кровати. Вчерашний день удался на славу, презентация прошла блестяще, руководство было довольно, коллеги хвалили. Впереди маячила хорошая премия и возможное повышение. Телефон был на прикроватной тумбочке. Он нехотя взял трубку. Вторая часть выйдет завтра в 8 утра по мск 💗 чтобы не пропустить, просто подключите уведомление ( это самое простое после репоста и подписки 🙏🏼)