Муж сказал: «Ты мне никто!» — у нотариуса жена показала, кто здесь хозяйка

Ирина нервно перебирала четки из деревянных бусин — подарок дочери с Бали. Тридцать пять лет брака с Владимиром сложились в калейдоскоп воспоминаний: вот они молодые, в общежитии, варят суп из одной картошки; вот она ночами шьет на заказ, пока он доучивается в институте; вот первая квартира, ремонт своими руками; вот рождение дочери…

И всегда, абсолютно всегда, она стояла на полшага позади.

— Ты ведь знаешь, что я право имею распоряжаться нашей собственностью, как сочту нужным? — голос Владимира звучал обманчиво спокойно, как всегда, когда он готовился взорваться.

— Володя, но мы же договаривались… — Ирина старалась не выдать дрожи в голосе. — Дача — это наша общая…

— Наша? — муж картинно приподнял бровь. Эта привычка появилась у него лет пятнадцать назад, вместе с первыми седыми волосами и полномочиями начальника отдела. — Кто за нее платил? Кто ее строил? Кто брал кредиты?

— Я тоже работала всю жизнь! — Ирина поставила чашку на стол так резко, что чай выплеснулся на скатерть. В другое время она бы тут же бросилась вытирать, но не сейчас. — И дачу мы строили вместе. Я, между прочим, весь огород поднимала!

— Огород! — Владимир рассмеялся, словно услышал анекдот. — Ты серьезно сравниваешь свои помидорчики с моими вложениями?

Послушай, Ира, давай без истерик. Завтра мы идем к нотариусу, и я оформляю дарственную на Сергея.

— На своего племянника? — Ирина почувствовала, как внутри все холодеет. — А как же наша дочь? Внуки?

— Сын сестры — тоже семья. К тому же у него бизнес, он сохранит и приумножит.

— Но почему именно сейчас? Почему за моей спиной?

Владимир встал из-за стола и снисходительно посмотрел на жену сверху вниз.

— Потому что я так решил. И нечего устраивать театр. Завтра в одиннадцать у нотариуса.

Можешь присутствовать, если хочешь, но решать все равно буду я, — он помолчал и добавил, словно вбивая гвоздь: — В конце концов, юридически ты мне никто. Мы даже не расписывались официально, если ты забыла. Так, тридцать пять лет сожительства.

Этот удар Ирина не ожидала. Они действительно долго жили в гражданском браке, но потом-то расписались! Правда, этот момент в семейной хронике как-то стерся, потускнел — не было ни белого платья, ни свадебного путешествия. Просто буднично поставили подписи в ЗАГСе перед рождением дочери.

Когда за Владимиром закрылась дверь спальни, Ирина осталась сидеть на кухне, глядя в одну точку. Обида и бессилие захлестывали с головой. Неужели для него она все эти годы была просто удобной домработницей? «Ты мне никто» — эти слова жгли, как раскаленное железо.

Уснуть не удалось. В три часа ночи Ирина сдалась, встала и включила компьютер. Дрожащими пальцами набрала в поисковике: «Права супругов на совместное имущество».

К восьми утра Ирина уже стояла у дверей юридической консультации, нервно поглядывая на часы.

Ночь за чтением законодательных статей оставила под глазами синяки, но и принесла неожиданное открытие: оказывается, она знала о своих правах катастрофически мало.

— Здравствуйте, вы к Анне Сергеевне? — молоденькая секретарша приветливо улыбнулась. — Проходите, она уже ждет.

Анна Сергеевна, миниатюрная женщина лет сорока в строгом костюме, внимательно выслушала сбивчивый рассказ Ирины, не перебивая.

— Значит, говорите, брак зарегистрирован, но муж утверждает обратное?

— Да, я даже засомневалась… Столько лет прошло. Но я нашла свидетельство в старой шкатулке.

— А когда приобреталась дача?

— В девяносто шестом начали строить. Землю купили на год раньше.

Анна Сергеевна что-то быстро записала.

— То есть уже в официальном браке. А на кого оформлена собственность?

— На Владимира, — Ирина опустила голову. — Тогда было проще… Он настоял.

— Но вы вкладывали средства? Участвовали в строительстве?

— Конечно! Я работала учителем, зарплату всю отдавала. А летом мы вместе строили: я и штукатурила, и красила. Потом участок облагораживала, сад разбила…

Юрист кивнула и достала из стола папку с документами.

— Ирина Николаевна, послушайте меня внимательно. По закону имущество, нажитое в браке, является совместно нажитым, независимо от того, на кого оно оформлено. Ваш муж не может единолично распоряжаться дачей без вашего согласия.

— Правда? — Ирина почувствовала, как к горлу подкатывает комок.

— Более того, — Анна Сергеевна наклонилась ближе, — если у вас сохранились квитанции об оплате, фотографии строительства, свидетельские показания — всё это укрепит вашу позицию.

Два часа спустя Ирина вышла из офиса с папкой документов и четким планом действий. Внутри разгорался огонек, которого она не чувствовала уже много лет. Вся дорога домой превратилась в мысленную инвентаризацию: фотоальбомы, старые чеки в коробке на антресолях, выписки из банка…

— Ты где была? — Владимир даже не поднял глаза от газеты, когда она вошла. — Обед не готов?

— Нам нужно поговорить, — Ирина сама не узнала свой голос — спокойный, твердый.

— О чем еще? Мы, кажется, все обсудили. Через час выезжаем к нотариусу.

— Владимир, — она намеренно избегала домашнего «Володя», — я хочу, чтобы ты знал: я не дам согласия на дарение дачи.

Муж наконец оторвался от газеты, в его взгляде мелькнуло удивление.

— Что значит «не дам согласия»? Тебе не нужно ничего давать или не давать. Ты тут вообще ни при чем.

— Вот как? — Ирина положила перед ним свидетельство о браке. — Думаю, нотариусу будет интересно узнать, что мы женаты официально уже тридцать один год. И что дача — наша совместная собственность.

Владимир побледнел, потом покраснел, его рука дрогнула, смяв газетный лист.

— Ты что, совсем? При чем тут… Это же просто бумажка! Я все покупал, я строил!

— Мы строили, — твердо поправила Ирина. — И я могу это доказать. У меня есть фотографии, документы, свидетели.

— Ты мне угрожаешь? — его голос опасно понизился.

— Нет, я просто впервые за тридцать пять лет говорю тебе «нет».

Минуту они молча смотрели друг на друга, как два незнакомца. Потом Владимир резко встал, опрокинув стул.

— Как знаешь. Поехали к нотариусу. Посмотрим, чего стоят твои угрозы.

Офис нотариуса встретил их прохладой кондиционера и спокойной деловой атмосферой. Пожилая женщина с аккуратно уложенными седыми волосами — Инна Павловна — окинула супругов внимательным взглядом и словно бы сразу почувствовала напряжение между ними.

— Итак, вы хотите оформить дарственную на загородную недвижимость, — нотариус перелистнула документы. — На вашего племянника, Сергея Анатольевича?

— Совершенно верно, — Владимир расположился в кресле с видом человека, привыкшего к тому, что всё происходит по его сценарию. — Все документы у меня с собой.

Ирина села рядом, крепко сжимая свою папку. Сердце колотилось так, что казалось, его стук слышен всем присутствующим.

— Владимир Петрович, насколько я понимаю, вы состоите в браке? — Инна Павловна взглянула поверх очков.

— Ну, формально да, — он небрежно махнул рукой. — Но дача оформлена на меня, жена никакого отношения к ней не имеет.

Нотариус повернулась к Ирине:

— А вы согласны с дарением?

Момент истины. Ирина глубоко вдохнула.

— Нет, не согласна. И хочу заявить, что данный объект недвижимости является нашим совместно нажитым имуществом.

Владимир фыркнул так громко, что это прозвучало почти неприлично.

— Что за бред! Я за всё платил! Мои деньги, мой труд!

— Инна Павловна, — Ирина раскрыла свою папку, стараясь, чтобы руки не дрожали, — у меня есть документы, подтверждающие, что дача приобреталась и строилась в период официального брака. Вот свидетельство, — она выложила первый документ.

— Да у нас половина страны в гражданском браке живёт! — Владимир театрально развел руками. — Какая разница, есть бумажка или нет?

— С юридической точки зрения — принципиальная, — сухо заметила нотариус, изучая свидетельство.

— А вот фотографии строительства дачи, где мы вместе работаем, — Ирина выложила целую стопку. — Вот выписки с моей зарплатной карты с ежемесячными снятиями крупных сумм — всё шло на строительство. И свидетельские показания наших соседей по участку, которые подтверждают мое участие в строительстве и обустройстве дачи.

Владимир побагровел и вскочил.

— Что за цирк? Ты за моей спиной собирала эту… эту компрометирующую информацию?

— Не компрометирующую, а подтверждающую мои права, — спокойно ответила Ирина, удивляясь собственному спокойствию. — Я тридцать пять лет стояла за твоей спиной. Пора встать рядом.

— По закону, — негромко прервала тишину Инна Павловна, — все, что супруги нажили в браке, считается их общей собственностью. Конечно, если только у вас нет брачного договора. Такой договор у вас есть?

— Какой еще договор?.. — Владимир с силой рухнул в кресло. На лбу выступили крошечные капли пота, и он нервно сжал подлокотники. — Какие договоры… мы ведь женились, когда про это никто и не слышал!

— Тогда, — нотариус спокойно скрестила руки на столе, — чтобы продать недвижимость, нужно письменное, нотариально заверенное согласие супруги. Без этого согласия сделка может быть признана недействительной.

Комната погрузилась в звенящую тишину. Ирина вдруг ощутила внутри странное, разливающееся тепло — не злорадство, нет… Просто это было что-то сродни справедливости, наконец вернувшейся на круги своя.

— Это шантаж, — сорвалось у Владимира; слова прорезались в тишине, как змеиный шип. — Ты сейчас просто мстишь мне — за вчера…

— Нет, — Ирина покачала головой, чуть улыбнувшись беззлобно. — Я устала быть «никем». Я твоя жена, мать дочери, бабушка внуков. Я имею право говорить, слышишь? И сейчас — я говорю.

— Думаю, вам стоит обсудить это наедине, — неуверенно предложила нотариус, глядя поверх очков. — Если найдете компромисс, я подготовлю документы.

— Какое еще соглашение?! — Владимир с силой ударил кулаком по креслу. — Либо по-моему — либо никак! Вот и все.

— Тогда — никак, — проронила Ирина, тихо, но на этот раз удивительно твердо. — Я не подпишу.

Впервые в жизни она увидела у него в глазах не гнев — растерянность. И что-то еще… Что-то, похожее на уважение. И как же приятно вдруг почувствовать внутри эту набирающую силу волну — свое собственное право быть услышанной.

Домой они возвращались в полном молчании. Владимир сосредоточенно смотрел на дорогу, костяшки его пальцев побелели от напряжения, с которым он сжимал руль. Ирина украдкой поглядывала на мужа, пытаясь угадать, что творится у него в голове. Тридцать пять лет вместе, а сейчас он казался ей незнакомцем.

Когда машина остановилась у подъезда, Владимир не заглушил двигатель.

— Я поеду проветрюсь, — бросил он, не глядя на жену.

Ирина молча вышла из автомобиля. Мысль о том, что он может не вернуться, промелькнула и исчезла. Почему-то не было страшно. Странное спокойствие, пришедшее к ней в кабинете нотариуса, не покидало.

Дома она сразу позвонила дочери.

— Мам, что случилось? — Наташа всегда чувствовала ее настроение. — У тебя голос другой.

— Мы с отцом… поговорили. Серьезно поговорили.

— Только не говори, что вы разводитесь! — в голосе дочери слышалась паника.

— Нет, что ты, — Ирина неожиданно для себя рассмеялась. — Наоборот. Кажется, мы впервые за много лет начинаем по-настоящему разговаривать.

Когда стемнело, Ирина накрыла на стол, достала из серванта две хрустальные рюмки — подарок на серебряную свадьбу — и села ждать. Время тянулось медленно. В половине одиннадцатого хлопнула входная дверь. Владимир вошел на кухню, устало опустился на стул напротив жены.

— Я думал, ты уже спишь, — сказал он, безуспешно пытаясь скрыть удивление при виде накрытого стола.

— Ждала тебя, — просто ответила Ирина. — Будешь ужинать?

— Буду, — он помолчал, потер переносицу. — Послушай… насчет сегодняшнего…

— Не надо сейчас, — она покачала головой. — Давай просто поедим.

Они молча поужинали. Ирина разлила по рюмкам напиток, который Владимир привез из последней командировки.

— За что пьем? — спросил он, неуверенно улыбнувшись.

— За новое начало, — Ирина подняла рюмку. — За нас.

Прикосновение хрусталя прозвучало как маленький колокольчик. Владимир выпил залпом, поставил рюмку, долго смотрел на скатерть, словно там были написаны нужные слова.

— Я испугался сегодня, — наконец произнес он. — Не нотариуса, не документов твоих… Тебя. Ты была… другая.

— Я была собой, — тихо сказала Ирина. — Той, которую ты когда-то полюбил. Помнишь?

— Помню, — он вдруг улыбнулся. — Ты тогда спорила со мной о Бродском. Я еще подумал — вот заноза!

— А потом мы поехали на дачу к твоему другу и всю ночь проговорили на веранде.

— И ты сказала, что хочешь такой же домик, обязательно с верандой.

Ирина кивнула. В горле стоял комок.

— Володя, я не хочу отбирать у тебя право решать. Я просто хочу, чтобы мы решали вместе. Как раньше.

Он протянул руку через стол, накрыл ее ладонь своей — жест, которого не было уже много лет.

— Ты знаешь, я ведь хотел как лучше. Сергей бизнесмен, у него связи, он бы сохранил дачу…

— А наши внуки? Они каждое лето там. Помнишь, как Димка научился плавать в нашем пруду? Как Алиса собирала для тебя землянику?

— Помню, — теперь его голос дрогнул. — Но я думал… черт, я уже сам не знаю, что я думал. Наверное, о престиже, о статусе… Глупости все это.

— Не глупости, — мягко возразила Ирина. — Просто ты забыл спросить меня. А я забыла напомнить, что тоже имею право голоса. Мы оба виноваты.

Они проговорили до рассвета — как тогда, на чужой веранде, тридцать пять лет назад. О дочери, о внуках, о заброшенной беседке на даче, которую давно пора отремонтировать, о совместных планах. Впервые за долгие годы — о совместных.

Утром, за завтраком, Владимир деловито разложил на столе бумаги.

— Вот что я предлагаю: оформим дачу в совместную собственность, как и должно быть. Потом составим завещание на Наташу и внуков.

— А как же Сергей? — осторожно спросила Ирина.

— Передумал. Племянник — это хорошо, но не ценой семейного мира. Я вчера долго ездил, думал… Ты меня прости за «никто». Это я был никем без тебя все эти годы, просто боялся признаться.

Ирина смотрела на мужа и видела в нем одновременно и строптивого студента, в которого влюбилась когда-то, и умудренного опытом мужчину, с которым прошла через все трудности. Только теперь их было не двое против целого мира, а двое заодно — друг с другом и с собой.

— Значит, мир? — она протянула руку.

— Мир и новая глава, — Владимир крепко пожал протянутую ладонь. — Кстати, как насчет той веранды, о которой ты мечтала? Может, наконец построим?

Источник
Оцените статью
Поделиться на Facebook
Вам также может понравиться

«Где твоя благодарность» — родственники мужа разразились. Но Эля уже всё для себя решила, она больше не собиралась подстраиваться

— Убирайся, пока я добрая! — голос Лены дрожал от напряжения, но она старалась держаться. Уперев руки в бока, она стояла в дверном проеме кухни, глядя на мужа, который, кажется, и не думал двигаться с места. — Лен, ну ты чего? — Андрей сидел за столом, лениво листая новости на телефоне. Его поза — расслабленная, почти наглая — только сильнее выводила ее из себя. — Я же ничего такого не сделал. — Ничего не сделал? — Лена шагнула вперед, ее глаза сузились. — Ты обещал забрать Машу из школы. Обещал! А я в итоге бегу через весь город, потому что ты опять забыл! Андрей поднял взгляд, слегка нахмурился, но тут же пожал плечами. — Ну, прости, замотался на работе. Бывает. — Бывает? — Лена почти сорвалась на крик, но сдержалась. — У тебя каждый день что-то бывает. Убирайся, Андрей. Я серьезно. Он посмотрел на нее с легкой усмешкой, будто не воспринимая слова всерьез, и это стало последней каплей. Лена схватила его куртку с вешалки в прихожей и швырнула в него. Куртка приземлилась на стол, задев стакан с водой. Тот покачнулся, но не упал. — Ладно, ладно, — Андрей поднял руки, словно сдаваясь, и медленно поднялся. — Пойду прогуляюсь, раз ты такая… нервная. Он вышел, хлопнув дверью чуть сильнее, чем нужно. Лена осталась стоять посреди кухни, чувствуя, как внутри все клокочет. Она не хотела, чтобы дело дошло до криков, но терпение лопнуло. Снова. Маша, их восьмилетняя дочь, выглянула из своей комнаты, держа в руках альбом для рисования. — Мам, вы опять ругаетесь? — спросила она тихо. Лена глубоко вдохнула, заставляя себя улыбнуться. — Нет, солнышко, просто поговорили. Иди рисуй, я сейчас приду. Маша кивнула и скрылась за дверью. Лена опустилась на стул, глядя на пустой стол. Ей вдруг стало невыносимо душно в собственной квартире. Она встала, открыла окно, впуская прохладный осенний воздух. Надо было что-то делать. Но что? *** Лена всегда считала себя терпеливой. Она выросла в небольшом городке, где все знали друг друга, где ссоры между соседями обсуждались за ужином, а семейные проблемы решались тихо, без лишних глаз. Когда она переехала сюда и встретила Андрея, ей казалось, что он — ее билет в новую жизнь. Он был обаятельным, с легкой улыбкой и умением говорить так, что все вокруг слушали. Они поженились через год после знакомства, а еще через два родилась Маша. Тогда Лена думала, что все у них будет как в книгах: дом, семья, общие планы. Но реальность оказалась другой. Андрей работал менеджером в автосалоне, и его рабочий день часто затягивался до позднего вечера. Он возвращался домой усталый, иногда раздраженный, и все чаще забывал о своих обещаниях. Лена, которая работала администратором в фитнес-клубе, тянула на себе дом, Машу, школьные собрания и бесконечные бытовые мелочи. Она не жаловалась — поначалу. Но с каждым годом Андрей все больше отдалялся, а она чувствовала себя одинокой в собственной семье. Сегодняшний день стал последней каплей. Маша ждала отца у школы почти час, пока Лена, отпросившись с работы, не примчалась за ней. Учительница посмотрела на нее с сочувствием, а Лена почувствовала, как щеки горят от стыда. Она ненавидела это чувство — будто она не справляется. Будто она плохая мать. Когда Андрей ушел, хлопнув дверью, Лена решила, что не будет сидеть и ждать, пока он «остынет». Она взяла телефон и написала сообщение сестре, Ирине, которая жила в соседнем районе. «Ир, можно я с Машей к тебе приеду? Надо проветриться.» Ответ пришел почти сразу: «Конечно, приезжайте. Ужин готов.» Лена собрала Машу, взяла ее рюкзак с альбомом и цветными карандашами и вышла из дома. На улице было прохладно, листья шуршали под ногами. Маша шла рядом, что-то напевая, и Лена почувствовала, как напряжение немного отпускает. Может, Ирина поможет ей разобраться. Или хотя бы выслушает. ** Квартира Ирины пахла свежим хлебом и чем-то пряным. Сестра, как всегда, была в своей стихии: на кухне кипела жизнь, на столе стояла миска с салатом, а в духовке что-то аппетитно шипело. Ирина была старше Лены на пять лет и всегда казалась ей опорой. Она работала врачом в поликлинике, воспитывала двоих сыновей и как-то умудрялась выглядеть так, будто у нее в сутках больше часов, чем у всех остальных. — Ну, рассказывай, — Ирина поставила перед Леной кружку с чаем. — Что у вас опять стряслось? Лена вздохнула, глядя, как Маша с братьями играет в гостиной. Она рассказала все: про забытые обещания Андрея, про Машу, про то, как устала быть той, кто всегда все держит под контролем. — Я просто не понимаю, — закончила она, глядя в кружку. — Он же не плохой. Он любит Машу, любит меня… наверное. Но я будто одна все время. И сегодня… я просто не выдержала. Ирина кивнула, задумчиво постукивая пальцами по столу. — Знаешь, Лен, я не буду тебе говорить, что делать. Но ты должна решить, чего ты хочешь. Ты хочешь, чтобы он изменился? Или ты уже не веришь, что это возможно? Лена молчала. Этот вопрос она задавала себе тысячу раз, но ответа так и не нашла. Она хотела семью. Хотела, чтобы Маша росла с отцом. Но какой ценой? — Я выгнала его сегодня, — призналась она наконец. — Сказала, чтобы убирался. Он ушел, но я знаю, что он вернется. Он всегда возвращается. — А ты хочешь, чтобы он вернулся? — Ирина посмотрела на нее внимательно. Лена не ответила. Вместо этого она перевела взгляд на детей, которые хохотали над какой-то игрой. Ей вдруг захотелось оказаться в их мире — где все просто, где можно смеяться без причины и не думать о том, что будет завтра. *** Андрей вернулся через три часа. Лена с Машей уже были дома. Когда ключ повернулся в замке, Лена напряглась. Она сидела на диване с книгой, которую даже не пыталась читать. Маша спала в своей комнате. Андрей вошел тихо, без обычной бравады. Он выглядел уставшим. Лена ждала, что он начнет говорить — оправдываться, шутить, как обычно. Но он просто сел на стул напротив и посмотрел на нее. — Лен, я не хочу, чтобы так было, — сказал он тихо. — Я знаю, что облажался. Не только сегодня. Я… я хочу попробовать все исправить. Она смотрела на него, пытаясь понять, насколько он серьезен. Такие разговоры у них уже были. Не раз. И каждый раз Андрей обещал, что изменится. А потом все возвращалось на круги своя. — Почему я должна тебе верить? — спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Ты всегда так говоришь, а потом снова забываешь. Про Машу, про меня, про все. Андрей опустил голову, и на секунду Лене показалось, что он сейчас встанет и уйдет снова. Но он остался. — Я не знаю, как доказать, — сказал он наконец. — Но я хочу попробовать. Для Маши. Для нас. Лена молчала. Она хотела верить. Хотела, чтобы все было как раньше, когда они смеялись вместе, когда Андрей приносил ей цветы без повода, когда они строили планы на будущее. Но сейчас перед ней сидел мужчина, которого она уже почти не узнавала. И все же что-то в его голосе заставило ее задуматься. — Хорошо, — сказала она наконец. — Но это последний шанс, Андрей. Я серьезно. Он кивнул, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на облегчение. Лена не знала, правильно ли она поступила. Но она знала одно: ради Маши, ради себя самой, она должна была попробовать. *** Прошла неделя. Андрей действительно старался. Он забирал Машу из школы, помогал с ужином, хотя готовил он так себе. Лена замечала его усилия, но внутри все еще оставалась настороженной. Она ждала, когда он снова сорвется, забудет, отмахнется. Но пока этого не происходило. Однажды вечером, когда Маша уже спала, Андрей предложил посмотреть старый альбом с фотографиями. Они сидели на диване, листая страницы, и Лена вдруг поймала себя на том, что улыбается. На одной из фотографий они с Андреем стояли на набережной, молодые, беззаботные, с глупыми улыбками. Тогда все казалось возможным. — Помнишь, как мы мечтали поехать в Италию? — спросил Андрей, глядя на ту же фотографию. Лена кивнула. Они часто говорили о путешествиях, но с рождением Маши и бытовыми заботами эти мечты отодвинулись на задний план. — Может, начнем планировать? — предложил он. — Не сейчас, конечно, но… со временем. Лена посмотрела на него. В его голосе не было обычной легкости, он говорил серьезно. И впервые за долгое время она почувствовала, что, возможно, у них есть шанс. — Может, — ответила она тихо. — Но только если ты не забудешь. Он улыбнулся, и в этой улыбке было что-то от того Андрея, которого она когда-то полюбила. *** Шли месяцы. Андрей не стал идеальным мужем, но он старался. Лена научилась говорить, когда что-то шло не так, вместо того чтобы молчать и копить обиды. Они начали проводить больше времени вместе — не только ради Маши, но и ради себя. Иногда Лена ловила себя на мысли, что снова ждет его возвращения с работы, как раньше. Не всегда, но все чаще. Маша росла, и ее радость от того, что папа теперь забирает ее из школы, была заразительной. Однажды она нарисовала семейный портрет — мама, папа и она сама, держащиеся за руки. Лена повесила рисунок на холодильник и каждый раз, проходя мимо, чувствовала тепло. Жизнь не стала идеальной. Были дни, когда Андрей снова опаздывал, когда Лена злилась, когда Маша капризничала. Но теперь они учились говорить об этом. Учились слушать. И, может быть, этого было достаточно.

— Я не собираюсь брать тебя с собой на корпоратив, Тань! Ты себя хоть в зеркало видела? Это же позор для меня и моей репутации

— Да как ты могла, мама, напасть на мою жену у неё же на работе? У тебя совсем мозгов нет

— Стоп, Раиса Геннадьевна! Теперь общаться с внуками вы будете под нашим с вашим сыном присмотром! И никак больше

— Раз я больше зарабатываю, то и решать дома всё теперь буду я! И мне плевать, что это твоя квартира

— Да твоя мать уже считает наш дом своим личным! Хотя, Ира, когда мы с тобой поженились, договорились, что никому не дадим лезть в нашу жизнь

— С какой стати я ОБЯЗАНА тебе помогать, сестрёнка? Ты и так у меня забрала уже всё, что только можно! Даже мужа

— Раз ты взял этот кредит до свадьбы, то и плати его сам! Почему я должна отдавать половину своей зарплаты на него

— Ты что, совсем ненормальная, сестрёнка? Зачем ты моей жене волосы обрезала? Откуда в тебе столько желчи

— Это я должна убирать бардак после твоих дружков и тебя? А ты ничего не перепутал, дорогой мой

— Нет, я сказала, милый мой! Меня не волнует, что на тебя на работе смотрят косо, покупать машину ради твоего статуса мы не будем

— Почему только я всегда должна помогать твоим родителям? Ты же их сын, вот и езжай с ними на дачу

— Делай что хочешь, но чтобы завтра утром мои вещи были дома! А сестра твоя, чтобы и близко больше не подходила к нашему дому

— Ваш сыночек сам предпочёл жить с вами, потому что я не собираюсь ему быть «мамочкой», как вы! Так что теперь живите с этим

— Вот сам теперь и разбирайся со своими дружками, выбивай с них долги, и придумывай, как нам заплатить за ипотеку, потому что я больше это

— Поставь подпись — и всё! Я сам кредит буду платить! Клянусь! — убеждал брат мужа

— Ты могла бы и войти в положение, а не выставлять мою мать попрошайкой! — взорвался муж