Прилетев с моря, мы не узнали наш участок: вместо клумбы – картофель, вместо мангала – куча компоста. У калитки стояла радостная теща

Машина свернула с асфальта на знакомую грунтовую дорогу, и я почувствовал, как напряжение трехнедельного отпуска начало отступать. Вот он, наш участок за поворотом. Наша маленькая дача, где мы с Леной провели столько выходных, высаживая розы, строя беседку, мечтая о том, как будем встречать здесь старость.

— Приехали, — пробормотал я, выключая двигатель.

Лена потянулась на пассажирском сиденье, зевнула и выглянула в окно. Ее лицо мгновенно изменилось.

— Саша… это наш участок?

Я проследил направление ее взгляда и замер. Там, где еще месяц назад красовалась Ленина клумба с петуниями и бархатцами, зеленели ровные ряды картофеля. Картофельная ботва колыхалась на легком ветерке, словно издеваясь над нами. А на месте нашего кирпичного мангала, который я собственными руками выкладывал прошлой весной, высилась внушительная куча компоста, источающая характерный запах перегноя.

— Леночка! — радостно закричал голос от калитки.

У входа на участок стояла моя теща Галина Петровна. Семидесятилетняя, но бодрая женщина широко улыбалась и махала нам рукой, словно встречала героев, вернувшихся с войны. На ней был знакомый цветастый халат, резиновые сапоги и соломенная шляпа, которую она носила исключительно для огородных работ.

— Что здесь происходит? — прошептала Лена, выбираясь из машины.

Я молча последовал за ней, чувствуя, как внутри поднимается какая-то гремучая смесь из недоумения, раздражения и усталости от дороги.

— Деточки мои! — Галина Петровна распахнула объятия. — Как же я соскучилась! Как море? Загорели-то как! А я тут без дела не сидела, хозяйство веду!

— Мама, — осторожно начала Лена, оглядываясь по сторонам, — а где наши цветы?

— Какие цветы, деточка? Ах, эти разноцветные? — Галина Петровна махнула рукой. — Да что толку от них! Красота красотой, а кушать-то что будем? Я картошечки посадила. Сорт хороший, «Удача» называется. К осени мешков пять накопаем, на всю зиму хватит!

Лена побледнела. Она три года выращивала эту клумбу, каждый цветок подбирала по цвету и времени цветения, чтобы участок радовал глаз с весны до поздней осени.

— А мангал где? — спросил я, стараясь говорить ровно.

— Мангал-то? — теща оживилась еще больше. — Да разобрала я его! Зачем добру пропадать? Кирпич хороший, огнеупорный. Из него грядки сделала, видишь? — Она указала на аккуратные прямоугольники, обложенные знакомым красным кирпичом. — А на том месте компостную кучу устроила. Очень удобно получилось! Все очистки, травку, листву — туда. Через годик перегной будет что надо!

Я почувствовал, как у меня дергается глаз. Тот самый мангал, на котором мы жарили шашлыки для друзей, где Лена впервые приготовила свои знаменитые овощи на гриле, где мы проводили романтические вечера при свечах — превратился в компостную кучу.

— Галина Петровна, — начал я, но Лена меня опередила.

— Мама, ты же знала, что мы в отпуск уехали всего на три недели! Мы не переезжали! Мы не бросали участок!

— Да что вы, деточки! — теща выглядела искренне удивленной. — Я же хорошее дело делала! Хотела вас порадовать! Ну что эти цветочки? Полюбуешься и всё. А картошка — это практично! И компост — тоже польза большая!

— Мама, — Лена говорила медленно, словно объясняла ребенку, — мы не планировали сажать картошку. У нас дача для отдыха, не огород.

— Эх, вы, молодые! — Галина Петровна покачала головой. — Все о красоте думаете, а о пользе забываете. Вот в наше время…

— В ваше время, — не выдержал я, — люди спрашивали разрешения, прежде чем перепахать чужой участок!

Повисла неловкая тишина. Теща моргнула, словно только сейчас поняла, что что-то не так.

— Саша, — тихо сказала Лена, — не надо.

— Да нет, Лен, надо! — Я чувствовал, как во мне закипает гнев. — Галина Петровна, вы понимаете, что наделали? Мы тут каждые выходные проводили, планировали, сажали, строили! У Лены клумба была как в журнале!

— Я… я хотела как лучше, — растерянно произнесла теща. — Мне казалось, вы обрадуетесь. Картошка же дороже стала, а тут своя будет…

Лена присела на корточки возле бывшей клумбы и провела рукой по картофельной ботве. Я видел, как у нее дрожат плечи, и понял, что она сдерживает слезы.

— Лен, — я опустился рядом с ней, — не расстраивайся так. Цветы можно пересадить…

— Куда пересадить, Саш? — она подняла на меня красные глаза. — Все выкопано! Всё выброшено! Мои розы, которые я три года растила, мои многолетники… Их же нет больше!

— Леночка, — робко подошла Галина Петровна, — я не знала, что ты так расстроишься. Я же добра хотела…

— Добра? — Лена резко встала. — Мам, ты уничтожила три года моей работы! Ты разрушила то, что мы с Сашей создавали вместе! Без спроса! Даже не позвонила!

— Да я звонила! Только у вас телефон не отвечал, роуминг, наверное…

Это была правда. Мы сознательно ограничили общение во время отпуска, хотели отдохнуть от всех проблем.

— Тогда надо было подождать! — не унималась Лена. — Подождать, пока мы вернемся!

— Так ведь время упускать нельзя было! Картошку-то сажать пора, уже июнь на дворе! Позже посадишь — урожая не будет!

Я встал и обнял Лену за плечи. Она дрожала от злости и расстройства.

— Галина Петровна, — сказал я как можно спокойнее, — давайте разберемся. Как ключи от дачи попали к вам?

— Да у соседки Марии Ивановны попросила. Говорю, дети в отпуск уехали, а участок пустует, сорняки одолеют. Она и дала, добрая душа.

Соседка Мария Ивановна была женщиной сердобольной, но недальновидной. Мы действительно оставляли ей ключи на случай экстренных ситуаций, но не предполагали, что она их передаст третьим лицам для глобальной перепланировки участка.

— Мам, — Лена отстранилась от меня и посмотрела на тещу, — я понимаю, что ты хотела помочь. Но ты должна понимать — это наша дача. Наша. Мы сами решаем, что здесь сажать и что строить.

— Но мы же семья! — возмутилась Галина Петровна. — Какие могут быть “ваше-наше”? Все общее должно быть! Вот у меня с покойным мужем…

— Ваш покойный муж и вы — это одно, — перебил я. — А мы с Леной — другое. У нас свои планы, свои мечты. И мы не собирались превращать дачу в огород!

— Ну и что теперь делать-то будем? — Галина Петровна развела руками. — Картошку выкапывать? Она же еще не созрела!

Лена вдруг засмеялась. Странно, надрывно.

— А мангал как восстанавливать? Кирпичи же уже в грядках лежат! Раствор схватился! — отметила теща, игнорируя состояние дочери.

— Лен, успокойся, — попробовал я.

— Нет, Саш, не успокоюсь! — Лена обернулась к участку. — Смотри! Вон там у забора мама еще и теплицу поставила! Откуда теплица, мам?

Я только сейчас заметил небольшую теплицу из поликарбоната у дальнего забора.

— А это я в магазине купила, — гордо сказала теща. — Со своей пенсии! Подумала, помидорчики будете выращивать, огурчики. Хорошая теплица, недешевая!

— С пенсии? — пробормотал я.

— Что? — не расслышала Галина Петровна.

— Ничего, — я потер лоб. — Галина Петровна, понимаете… проблема не в деньгах. Проблема в том, что вы все это делали без нашего ведома. Мы могли бы обсудить, спланировать…

— Так некогда было обсуждать! Сезон же! — Она смотрела на нас с искренним недоумением. — Я три недели тут вкалывала! Каждый день приезжала на автобусе, работала до вечера! Руки стерла, спину надорвала! А вы неблагодарные какие-то…

И тут я понял. Она действительно работала. Действительно старалась. Действительно хотела сделать нам хорошо. По-своему, но хотела.

— Мам, — тихо сказала Лена, — я понимаю, что ты работала. Спасибо. Но…

— Но мы разные, — закончил я. — У нас разные представления о том, как должна выглядеть дача.

— Вот именно! — оживилась теща. — У вас неправильные представления! Дача — это огород! Это польза! А не эти ваши цветочки!

— Для нас дача — это место отдыха, — терпеливо объяснила Лена. — Мы сюда приезжаем, чтобы отвлечься от городской суеты, побыть наедине с природой, с красотой…

— Красота… — Галина Петровна фыркнула. — Красота в холодильнике должна быть! Картошка, огурцы, помидоры! Вот это красота!

Я посмотрел на Лену. Она выглядела усталой и разбитой. Отпуск, который должен был нас восстановить, закончился еще большим стрессом.

— Хорошо, — сказал я. — Давайте так. Галина Петровна, спасибо вам за труд. Но в следующий раз, пожалуйста, согласовывайте с нами любые изменения. Даже самые маленькие.

— А что теперь с картошкой делать? — спросила она опять.

— Пусть растет, — вздохнула Лена. — Что уж теперь… Осенью выкопаем.

— Вот и славно! — обрадовалась теща. — А теплицу оцените! Она разборная, если что. Можно переставить!

— Теплицу оставим, — сказал я. — Может, правда пригодится.

— А мангал? — всхлипнула Лена.

— Мангал… — я оглядел кирпичные грядки, — мангал построим новый. В другом месте.

— Из чего строить-то? Кирпич-то весь в дело пошел! — развела руками теща.

— Купим новый кирпич, Галина Петровна. Не переживайте.

Мы простояли еще минут десять, обсуждая детали предстоящего восстановления участка. Теща постепенно поняла масштаб проблемы и даже предложила помочь деньгами, но мы отказались.

Когда она наконец ушла, мы с Леной остались одни среди картофельных рядов.

— Знаешь, — сказала Лена, — а ведь картошка неплохо растет.

— Угу. Сорт, говорит, «Удача».

— «Удача»… — Лена усмехнулась. — Интересное название для наших обстоятельств.

Мы сели на крыльцо дома и молча смотрели на преображенный участок. Где-то в глубине души я понимал, что через несколько лет мы будем смеяться над этой историей. Будем рассказывать друзьям, как теща превратила нашу дачу в огородное хозяйство, пока мы загорали на море.

— А розы можно купить новые, — сказала вдруг Лена.

— Можно.

— И мангал построим еще лучше прежнего.

— Построим.

— А картошку осенью выкопаем и всех угостим.

— Угостим.

Она взяла меня за руку.

— Саш, а ведь она старается. По-своему, но старается.

— Угу.

— И любит нас. Тоже по-своему.

— Угу.

— Просто у нее другой взгляд на жизнь.

— Очень другой, — согласился я.

Мы еще посидели в тишине. Солнце клонилось к закату, и картофельная ботва отбрасывала длинные тени на землю, где еще месяц назад росли Ленины цветы.

— Знаешь что? — сказала Лена. — А давай вокруг картошки цветы посадим. Бордюр сделаем.

— Из чего?

— Из бархатцев. Они быстро растут, и сажать их еще не поздно.

— А зачем? — удивился я.

— А чтобы красиво было. И практично одновременно. Компромисс, так сказать.

Я посмотрел на нее и улыбнулся. Вот за что я люблю свою жену — за умение находить выход из любой ситуации.

— Хорошая идея. А мангал где ставить будем?

— А давай там, у беседки. Говорят же — не было бы счастья, да несчастье помогло.

— Там даже удобнее будет.

— Вот и я думаю.

Мы встали и пошли осматривать участок заново, уже с мыслью о том, как его восстановить и улучшить одновременно. В конце концов, у нас есть еще два месяца лета. И картошка «Удача». И теплица в придачу.

А теща… теща просто любит нас. Очень своеобразно, но любит.

Когда стемнело, мы зашли в дом и стали разбирать чемоданы. В спальне на подоконнике стоял букет полевых цветов в банке из-под майонеза. Рядом лежала записка корявым почерком: «Деточки мои дорогие! Добро пожаловать домой! Цветочки рвала на лугу за деревней, чтобы порадовать. Ужин в холодильнике. Ваша мама Галя».

Лена взяла записку, прочитала и вдруг заплакала. Но теперь это были совсем другие слезы.

— Саш, — всхлипнула она, — а ведь она нас правда любит.

— Любит, — согласился я, обнимая ее. — Просто очень своеобразно.

За окном шумел ветер в картофельной ботве, и этот звук был совсем не похож на шелест цветов. Но тоже по-своему успокаивающий.

Завтра мы начнем восстанавливать нашу дачу. Купим новые цветы, найдем место для нового мангала, решим, что делать с компостной кучей. Может быть, она даже пригодится.

А осенью будем копать картошку «Удача» и вспоминать это лето как одно из самых необычных в нашей жизни.

В конце концов, семья — это не только радость, но и постоянные сюрпризы. Иногда очень неожиданные.