Сто тысяч на любовь

— Мам, пап, я женюсь! — Алексей влетел в квартиру родителей, сияя как начищенный самовар. — И мне нужно сто тысяч на свадьбу!

Отец чуть не подавился чаем. Мать замерла с половником над кастрюлей борща.

— Ты что сказал? — Виктор Петрович отставил кружку.

— Женюсь! На Милане! Познакомьтесь — это она!

В дверях появилась женщина. Яркий макияж, обтягивающее платье, каблуки сантиметров пятнадцать. Лет тридцать на вид, а может и больше.

— Здрасьте, — протянула она, жуя жвачку. — Я Милана. Алексик про меня рассказывал?

— Алексик? — мать медленно опустила половник. — Нет, не рассказывал.

— Ну вот, познакомились! — Алексей обнял Милану за талию. — Мам, наливай чай! Будем обсуждать свадьбу!

Сели за стол. Тишина такая, что слышно было, как Милана хрустит жвачкой.

— И давно вы знакомы? — наконец спросила Татьяна Ивановна.

— Два месяца! — гордо объявил сын.

— Два месяца?! — отец стукнул кулаком по столу. — И ты уже жениться собрался?

— Пап, когда любовь — какая разница, сколько времени прошло? Мы друг друга нашли!

— Ага, — кивнула Милана. — Судьба это. Я как Лёшку увидела, сразу поняла — мой мужчина!

— А дети у вас есть? — осторожно поинтересовалась мать.

— Трое! — Милана достала телефон. — Вот, смотрите! Старшему двенадцать, среднему восемь, младшей пять. Красавцы, правда?

Родители переглянулись. Виктор Петрович побагровел.

— Трое детей… От мужа?

— От разных, — спокойно ответила Милана. — Первый от Славика, но он в тюрьме сейчас. Второй от Дениса, он пропал куда-то. А младшая от Артура, но он алименты не платит, козёл.

— Понятно, — процедил отец. — А вы где работаете?

— Нигде. Я ж с детьми сижу! Лёшенька будет нас содержать. Правда, солнышко?

— Конечно! — Алексей расцвел. — Я же мужчина! Должен семью обеспечивать!

— Какую семью? — взорвался Виктор Петрович. — Ты сам-то работаешь курьером за двадцать пять тысяч! На какие шиши ты четверых содержать собрался?

— Найду работу получше! Вы же поможете! Папа, ты же в строительной фирме работаешь, устроишь меня!

— С какой стати я должен тебя устраивать? Тебе двадцать шесть лет! Сам устраивайся!

— Вот! — Алексей вскочил. — Вечно вы так! Старшему брату и квартиру купили, и на свадьбу дали! А мне — фиг!

— Твой брат десять лет работал! — рявкнул отец. — Копил! Мы ему добавили, а не всё оплатили! И женился он на девушке из приличной семьи, а не на…

— На ком? — Милана тоже встала. — Договаривай!

— На женщине с тремя детьми от трёх мужчин!

— Виктор! — одёрнула мужа Татьяна Ивановна.

— А что Виктор? Правду говорю! Сынок, ты хоть понимаешь, во что вляпываешься? Она же тебя использует!

— Никто меня не использует! — заорал Алексей. — Мы любим друг друга!

— Любовь! — фыркнул отец. — Два месяца знакомы, и уже любовь! Да она тебя разведёт как дурака!

— Сам ты дурак! — Милана схватила сумочку. — Пошли, Лёш! Нечего нам тут делать!

— Стойте! — мать попыталась их удержать. — Давайте спокойно поговорим!

— О чём говорить? — Алексей смотрел на родителей с ненавистью. — Вы меня никогда не любили! Только Андрюху любили! А я всегда был лишним!

— Не говори глупости!

— Это не глупости! Если бы любили, помогли бы! Сто тысяч — это для вас копейки!

— Копейки? — отец рассмеялся. — Мы полгода на отпуск копим! Какие копейки?

— Врёте! У вас денег полно! Просто жадные!

— Алёша, — мать попыталась взять его за руку. — Послушай…

— Не хочу ничего слушать! Пошли, Милан!

Они ушли, хлопнув дверью. Родители остались сидеть за столом с остывшим чаем.

— Может, зря мы так? — тихо спросила Татьяна Ивановна.

— Что зря? Ты видела эту… Милану? Она же проститутка какая-то!

— Виктор!

— А что? Трое детей от разных мужиков, не работает, первое, что спросила — про деньги! Она его доит!

— Но он же любит…

— Дурак он, а не влюблённый! Через месяц она его бросит, вот увидишь!

Прошла неделя. Алексей не звонил, на звонки не отвечал. Мать места себе не находила.

— Может, съездить к нему? — предложила она.

— Не вздумай! Сам придёт, когда мозги на место встанут!

Но Алексей не пришёл. Через месяц до родителей дошли слухи — сын снял квартиру, перевёз туда Милану с детьми. Работает на двух работах, чтобы всех прокормить.

— Дурак! — бушевал отец. — Ну дурак же!

А ещё через месяц позвонил старший сын Андрей.

— Пап, ты знаешь, что с Лёшкой?

— А что с ним?

— Его бросила эта… Милана. Забрала все деньги, что он накопил, и съехала. К какому-то новому мужику.

Виктор Петрович молчал. Потом выдохнул:

— Я же говорил.

— Пап, он в депрессии. Может, позвонишь ему?

— Пусть сам звонит, если нужно!

Но Алексей не звонил. Гордость не позволяла. Да и стыдно было — родители оказались правы.

Прошёл год. На день рождения матери собралась вся семья. Андрей с женой и детьми, родственники. Только Алексея не было.

— Может, позвонить ему? — шепнула Татьяна Ивановна мужу.

— Звони, если хочешь.

Она вышла на балкон, набрала номер. Гудки, гудки…

— Алло, мам?

— Алёша! Сынок! С днём рождения меня поздравишь?

Молчание. Потом тихо:

— Поздравляю, мам. Здоровья тебе.

— Приезжай! Мы тебя ждём!

— Не знаю… Неудобно как-то.

— Что неудобно? Ты же мой сын! Приезжай!

Через час Алексей стоял на пороге. Похудевший, осунувшийся, но с цветами для матери.

— С днём рождения, мам.

Она обняла его, расплакалась.

— Дурачок ты мой! Как же мы по тебе скучали!

Отец вышел в прихожую. Постоял, посмотрел на сына.

— Проходи уже. Чего в дверях застрял?

За столом сначала было неловко. Потом Андрей рассказал какую-то смешную историю, все засмеялись. Понемногу напряжение ушло.

После ужина Алексей помогал матери мыть посуду.

— Мам, прости меня. За всё.

— Что ты, сынок! Не за что прощать!

— Есть за что. Вы были правы. Она меня использовала. Как последнего лоха.

— Не говори так. Ты просто… доверчивый.

— Дурак я, мам. Самый настоящий дурак. Думал — любовь, а она… Как только поняла, что денег не будет, сразу съехала. К какому-то бизнесмену.

— Забудь. Всё прошло.

— Не всё, — Алексей опустил голову. — Я столько гадостей вам наговорил. Папе особенно.

— Папа отходчивый. Он тебя любит, просто показывать не умеет.

Когда вернулись в комнату, отец курил на балконе. Алексей вышел к нему.

— Пап…

— Чего тебе?

— Прости меня. Я был не прав.

Виктор Петрович затянулся, выпустил дым.

— Ладно. Проехали. Только больше так не делай.

— Не буду. Я понял.

— Что понял?

— Что родители плохого не посоветуют. Что надо головой думать, а не… другим местом.

Отец усмехнулся.

— Вот это правильно. Работаешь где?

— Там же. Курьером. Но я на вечернее учусь. Хочу вышку получить.

— Молодец. Давно пора было.

Постояли молча. Город внизу светился огнями.

— Пап, а почему ты тогда так резко? Про Милану?

— А что мягко стелить? Видно же было — аферистка. Я таких навидался. Ищут простачков, влюбляют в себя, а потом обдирают как липку.

— Но я же не поверил…

— Влюблённые все дураки. Я сам таким был. Только твоя мать меня вовремя остановила.

— Как это?

— Да был у меня в молодости роман. Тоже думал — любовь. А она замужем оказалась. Муж в командировках, она развлекается. Мать твоя как узнала — такой скандал закатила! Думал, убьёт. А потом спасибо сказал.

— И мама простила?

— Простила. Мы тогда ещё не женаты были. Но осадок остался. До сих пор иногда вспоминает.

Алексей кивнул. Осадок — это он понимал. У них тоже остался. От той истории, от сказанных сгоряча слов, от года молчания.

— Пойдём в дом, — сказал отец. — Мать там торт режет.

Вернулись в комнату. Семья сидела за столом, смеялась над фотографиями. Алексей сел на своё место — то самое, где год назад кричал и обвинял родителей.

Теперь всё было иначе. Не как раньше — это уже невозможно. Но по-новому. С пониманием, что семья — это не только радость, но и умение прощать. И просить прощения.

— Лёш, помнишь, как ты в детстве торт на папу опрокинул? — засмеялся Андрей.

— Помню! А он меня кремом измазал в ответ!

Все засмеялись. Даже отец улыбнулся.

И Алексей подумал — хорошо, что всё так вышло. Больно было, обидно. Но он многое понял. О родителях, о себе, о том, что любовь — это не только красивые слова.

Сто тысяч он так и не получил. Но получил урок. Дорогой урок — год без семьи. Зато теперь знал точно: следующий раз будет думать головой. И слушать родителей. Не всегда, не во всём, но слушать.

А осадок… Что ж, с осадком придётся жить. Как шрам после раны — вроде зажило, но след остался. Напоминание о собственной глупости.

И о том, что родительская любовь — она не в деньгах измеряется.