Сынок, ты обязан помогать своей маме! — заявила свекровь. А спустя 7 месяцев стало понятно, кому на самом деле перейдёт квартира

Марина вздрогнула, когда телефон разразился пронзительной трелью. Было уже девять вечера — то самое драгоценное время, когда можно наконец расслабиться в кресле с книгой. Взглянув на экран, она мысленно поморщилась — имя “Анна Сергеевна” светилось с настойчивостью маяка.

— Игорь, твоя мама звонит, — произнесла она, протягивая телефон мужу.

Игорь оторвался от ноутбука и с тяжёлым вздохом взял трубку. Марина уже знала, что последует дальше. Как по нотам, как в сотый раз.

— Да, мама… Что случилось?.. Сейчас?.. Но уже поздно… Хорошо-хорошо, я сейчас приеду.

Он отключился и виновато посмотрел на жену.

— Опять? — спросила Марина, уже зная ответ.

— Ей кажется, что с газовой плитой что-то не так. Говорит, слышит шипение.

— В прошлый раз это был “подозрительный стук в трубах”, а до этого — “искрящаяся розетка”, — устало напомнила Марина. — И каждый раз всё оказывается в полном порядке.

Игорь развёл руками:

— Что я могу сделать? Ей восемьдесят один. После того падения она боится оставаться одна.

— Она боится оставаться без внимания, — мягко поправила Марина. — Мы же завтра обещали навестить внуков.

— Помню, конечно, — Игорь торопливо натягивал куртку. — Я быстро. Проверю плиту и вернусь.

Когда за мужем закрылась дверь, Марина подошла к окну. Пятьдесят восемь лет, пенсия, и вот она — долгожданная свобода: путешествовать, видеть внуков, заниматься садом… Но вместо этого третий месяц после падения свекрови их жизнь превратилась в бесконечную череду авральных выездов и дежурств.

“Сынок, ты обязан помогать своей маме!” — эта фраза стала мантрой Анны Сергеевны, её безотказным оружием. И каждый раз после неё следовало многозначительное: “Я же не вечная. Квартира-то всё равно тебе останется”.

Телефон зазвонил снова. Это был Игорь.

— Марин, ты не могла бы приехать? Тут мама расстроена, плачет. Говорит, что ей страшно оставаться одной. Может, переночуем у неё?

Марина прикрыла глаза. Завтра предстоял ранний подъём, собранные вещи для внуков уже ждали в прихожей.

— А как же дети завтра? Настя специально отпросилась с работы, чтобы нас встретить.

— Перенесём на выходные? — в голосе мужа звучала такая мольба, что Марина сдалась.

— Хорошо, я приеду. Только возьму зубную щётку.

Уже в такси Марина набрала дочери сообщение с извинениями. Это был третий перенесённый визит за месяц. Перед глазами стояло разочарованное лицо шестилетнего Мишки, который так ждал, что бабушка научит его печь те самые пирожки…

Квартира свекрови встретила Марину запахом валерьянки и нафталина. Анна Сергеевна восседала в кресле, укутанная в плед, словно королева на троне. При виде невестки её лицо приобрело привычное выражение снисходительной жалости.

— А, и ты приехала. Хоть кто-то понимает, как тяжело старой женщине, — произнесла она, промокнув сухие глаза платочком.

Марина молча прошла на кухню. Разумеется, никакого шипения газа не было и быть не могло — плита была электрической уже лет пять как.

— Я поставлю чайник, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Только не шуми там, у меня от каждого звука голова раскалывается, — немедленно отозвалась Анна Сергеевна. — Игорёша, сынок, сядь рядом со мной. Расскажи, как на работе дела. Вот ведь не бросаешь старушку-мать, не то что некоторые дети…

Игорь послушно опустился рядом с матерью, а та продолжала:

— Сестра моя Клава вот так же болела, а её сын и носа не показывал. Квартиру-то её продали, деньги разделили, а толку? Нет, ты другой, ты знаешь, что сын обязан мать уважать.

Марина расставляла чашки, а внутри у неё всё сжималось от этих привычных манипуляций. Подтекст был прозрачен как стекло: будешь заботиться — получишь квартиру. Не оправдаешь надежд — останешься ни с чем.

Ночь выдалась кошмарной. Свекровь каждый час звала то Игоря, то Марину — то стакан воды подать, то подушку поправить, то просто проверить, дышит ли она ещё. К утру Марина чувствовала себя разбитой и опустошённой.

— Игорь, так не может продолжаться, — шепнула она мужу на кухне, пока готовила завтрак. — Я понимаю, твоя мама нуждается в помощи, но нельзя же всё время бежать по первому зову.

— Что ты предлагаешь? — устало спросил он, потирая красные глаза. — Бросить её одну?

— Нет, конечно, но… — Марина понизила голос ещё больше. — Может, стоит подумать о сиделке? Хотя бы на ночь?

— Мама ни за что не согласится. Она говорит, что доверяет только мне.

— Разумеется, — вздохнула Марина. — Потому что ты — единственный, кем она может управлять.

Игорь нахмурился:

— Не говори так. Она просто одинокая пожилая женщина.

— У которой есть племянницы, соседки и подруги, но почему-то никто не выдерживает с ней больше часа, — не удержалась Марина.

— О чём вы там шепчетесь? — раздался из комнаты резкий голос Анны Сергеевны. — Игорь! Ты обещал починить мой телевизор!

Дни сливались в недели, недели в месяцы. Марина теперь проводила у свекрови по три-четыре дня в неделю — готовила, убирала, стирала, выслушивала бесконечные жалобы и критику. “Суп слишком горячий”, “Пол помыла плохо, вон разводы”, “В моё время невестки уважали свекровей”…

Семейная жизнь трещала по швам. Внуки уже не спрашивали, когда приедет бабушка. Дочь при встрече смотрела с плохо скрываемым упрёком. А Игорь… Игорь превратился в тень самого себя — вечно усталый, виноватый, разрывающийся между матерью и женой.

Однажды, после особенно тяжёлого дня, Марина не выдержала:

— Знаешь, что самое обидное? — сказала она мужу, когда они ехали домой. — То, что ты даже не замечаешь, как она использует тебя. Эта квартира — просто приманка, которой она размахивает перед твоим носом.

Игорь резко затормозил:

— Ты думаешь, я делаю это из-за квартиры?

— Нет, конечно, — Марина положила руку ему на плечо. — Я знаю, что ты заботишься о ней потому, что любишь. Но она использует это. Манипулирует тобой через чувство долга и эту злосчастную квартиру.

Игорь молчал, крепко сжимая руль.

— Послушай, — продолжила Марина мягче, — я не против помогать твоей маме. Правда. Но посмотри, во что превратилась наша жизнь. Мы пропустили день рождения Мишки, отменили поездку на море, ты измотан, я измотана.

— Что ты предлагаешь? — повторил Игорь свой извечный вопрос, и Марина увидела в его глазах отчаяние человека, загнанного в угол.

— Давай хотя бы установим границы. Определённые дни, когда мы приезжаем. Чёткое расписание. И наймём помощницу на остальное время — хотя бы на пару часов в день.

К удивлению Марины, на следующий день Игорь действительно заговорил с матерью о помощнице.

— Сиделку? Мне? — Анна Сергеевна выпрямилась в кресле, словно проглотила палку. — Ты хочешь подсунуть мне какую-то чужую тётку, которая будет рыться в моих вещах? Обкрадывать меня?

— Мама, никто не будет тебя обкрадывать. Это будет профессиональная помощница…

— А-а-а, понимаю! — драматично воскликнула старушка. — Это всё она, твоя жена! Наговорила тебе, что я обуза! Что мешаю вам жить!

— Мама…

— Неблагодарный! — Анна Сергеевна перешла на визг. — Я тебя растила, ночей не спала! А теперь, значит, на меня времени нет? Под старость лет — на помойку?

— Никто не собирается…

— Думаете, я не понимаю? Квартиру мою хотите получить поскорее! Уже и похороны мои планируете! — слёзы брызнули из глаз старушки с такой силой, что Марине на миг стало не по себе. — Вот только знайте — я ещё не написала завещание! И непонятно, кому всё достанется!

В тот день они уехали от Анны Сергеевны раньше обычного. В машине Игорь сидел молча, с каменным лицом.

— Она не имела в виду то, что сказала, — попыталась утешить его Марина. — Она просто расстроилась.

— Разве я когда-нибудь давал ей повод думать, что мне нужна её квартира? — глухо произнёс Игорь. — Разве я хоть раз заикнулся об этом?

Марина промолчала. Они оба знали, что Анна Сергеевна сама, регулярно, как мантру, повторяла своё обещание о наследстве.

К чести Игоря, он не сдался. В следующий визит он снова завёл разговор о помощнице, и на этот раз был тверже.

— Мама, мы с Мариной не можем бросить работу и быть здесь каждый день. У нас есть свои обязательства, внуки, которых мы почти не видим…

— Ах, внуки важнее матери? — театрально вздохнула Анна Сергеевна, но уже без прежнего напора.

— Мы будем приезжать по вторникам, четвергам и субботам. А в остальные дни с тобой будет Людмила Петровна. Она медсестра на пенсии, очень добрая женщина.

К их удивлению, Анна Сергеевна сдалась быстрее, чем они ожидали. Возможно, последняя ссора напугала и её саму.

Первые недели с новым расписанием были благословением. Марина впервые за полгода смогла навестить внуков, не отменяя встречу в последнюю минуту. Она снова стала заниматься садом, записалась на курсы рисования. Даже Игорь повеселел и стал меньше хмуриться.

Людмила Петровна, опытная и терпеливая, каким-то чудом нашла подход к Анне Сергеевне. На удивление, та даже начала хвалить её:

— Вот Людмила Петровна понимает, как правильно пельмени варить! Не то что некоторые…

Марина только улыбалась на такие замечания. Она наконец обрела внутренний покой и была благодарна за каждый день без драм и истерик.

Но идиллия длилась недолго.

В один из майских дней, когда они с Игорем готовились ехать в театр — впервые за год! — раздался звонок от Людмилы Петровны.

— Анне Сергеевне стало плохо, — голос сиделки звучал напряжённо. — Скорая уже едет. Похоже, сердце.

Спектакль был забыт. Через двадцать минут они уже мчались в больницу, а ещё через час сидели в коридоре кардиологического отделения, ожидая вердикта врачей.

— Нестабильная стенокардия, — сказал усталый доктор, выйдя из палаты. — Сейчас ей лучше, но придётся полежать. Не меньше недели.

— Можно к ней? — Игорь поднялся со скамьи.

— Ненадолго. Ей нужен покой.

Анна Сергеевна лежала бледная, с кислородной трубкой в носу, но, увидев сына, тут же оживилась:

— Наконец-то! А я думала, вы меня тут бросите…

— Как ты себя чувствуешь? — Игорь осторожно взял мать за руку.

— Умираю, — драматично выдохнула та. — Чувствую, недолго мне осталось. И с кем же ты останешься, сынок? Одна надежда на твою жену, что не оставит тебя на старости лет…

Марина мысленно закатила глаза, но промолчала.

— Не говори так, мама. Врачи сказали, что опасности нет, просто нужно лечение…

— Ох, врачи… Что они понимают? Я чувствую, как жизнь уходит из меня. Вот только беспокоюсь — кому квартиру оставить? Всё-таки место хорошее, центр города…

В этот момент дверь палаты приоткрылась, и в щель заглянуло молодое женское лицо.

— Можно? — спросила незнакомка с копной рыжих кудрей.

— Яночка! — воскликнула Анна Сергеевна с неожиданным воодушевлением. — Заходи, заходи, родная!

Девушка лет тридцати, с веснушками на курносом носу, вошла в палату, неся букет хризантем и небольшой пакет.

— Анна Сергеевна, как же вы меня напугали! — с искренним беспокойством произнесла она. — Еле дозвонилась до больницы.

— Познакомьтесь, — оживилась старушка. — Это Яна, моя троюродная племянница. А это мой сын Игорь и его жена…

— Марина, — представилась она, с интересом разглядывая девушку.

— Ой, как здорово наконец с вами познакомиться! — улыбнулась Яна. — Анна Сергеевна столько о вас рассказывала!

“Даже боюсь представить что”, — мелькнуло в голове у Марины.

— Я вам пирожки привезла и яблочный сок, вы же его любите, — Яна начала выкладывать содержимое пакета на тумбочку. — И книжку новую, детектив, как вы просили.

Анна Сергеевна буквально светилась от удовольствия:

— Вот, всё помнит! Не то что некоторые…

Яна оказалась приятной собеседницей — весёлой, открытой, без капли фальши.

— А как вы познакомились с тётей? — спросила Марина, когда они вместе вышли из палаты. — Я что-то не помню, чтобы Анна Сергеевна раньше упоминала о вас.

— О, это случайно вышло! — рассмеялась Яна. — Я работаю в детском центре напротив её дома. Полгода назад помогла ей донести сумки до квартиры, мы разговорились… А потом оказалось, что моя бабушка и её двоюродная сестра знали друг друга. Такое совпадение! С тех пор иногда забегаю к ней — чайку попить, поболтать.

— И часто вы… забегаете? — Марина не могла скрыть удивления.

— Раз в неделю, может, два. Когда время есть. Знаете, с ней так интересно разговаривать! Столько историй, столько всего повидала за жизнь. А ещё она меня пельмени лепить научила. Представляете, я в свои тридцать не умела!

Следующие дни Марина и Игорь попеременно дежурили в больнице. К их удивлению, Яна тоже появлялась регулярно — то с бульоном домашним, то с фруктами, то просто посидеть и почитать вслух.

Что ещё удивительнее — в присутствии племянницы Анна Сергеевна становилась совершенно другим человеком. Никаких манипуляций, капризов или злых замечаний. Только улыбки, тёплые воспоминания и искренняя благодарность.

В день выписки Анна Сергеевна попросила остаться всех троих: сына, Марину и Яну.

— У меня важное объявление, — торжественно произнесла она, расправляя одеяло. — Я решила, как поступлю со своей квартирой.

Марина внутренне напряглась. Неужели начнётся очередной раунд манипуляций?

— Я переписала её на Яночку, — просто сказала Анна Сергеевна. — Документы уже оформлены.

В палате повисла оглушительная тишина.

Яна застыла с открытым ртом:

— Анна Сергеевна, но как же… я не могу… это же…

— Можешь, милая, — свекровь похлопала девушку по руке. — Ты единственная, кто заходил ко мне просто так.

Игорь сидел оглушённый.

— Мама, неужели ты думаешь, что мы приходили из-за квартиры? — наконец произнёс он.

— Нет, сынок, — ответила Анна Сергеевна. — Ты приходил, потому что хотел сам. И разницу между хочу и должен я поняла только сейчас, в больнице.

Домой они ехали в тишине

— Знаешь, — сказала вдруг Марина, — я, кажется, впервые увидела в твоей маме мудрую женщину.

Игорь кивнул:

— Поехали к внукам на выходные?

— Обязательно, — улыбнулась Марина.

Теперь им всем наконец-то жилось легче.

Оцените статью
Поделиться на Facebook