Я знаю, что у тебя есть заначка! Где она? – кричал муж, но я вовремя унесла всю наличку в банк

Анна стояла у кухонного окна, держа в руках пустую кофейную чашку. За стеклом мелькали серые крыши соседних домов, а в голове крутилась одна мысль: «Хорошо, что успела».

Вчера вечером Виктор пришёл домой пьяный и злой. Опять проиграл в карты, опять задолжал непонятно кому. И снова начал орать про её «секретные сбережения».

– Я знаю, что у тебя есть заначка! Где она? – кричал он, роясь в её сумочке.

Но деньги уже лежали на банковском счету, который она открыла на девичью фамилию два месяца назад.

– Какая заначка, Витя? – тихо отвечала она, собирая осколки разбитой тарелки. – У нас же вообще денег нет.

– Не ври мне! Твоя мать что-то говорила про твои сбережения!

Анна вздрогнула. Мама действительно знала про деньги. Про те пятьсот рублей, которые Анна откладывала каждый месяц от своей зарплаты медсестры. Крохи, которые она собирала по копеечке, отказывая себе в новой блузке или лишней булочке к чаю.

– Мама ничего не знает, – соврала она.

Виктор швырнул сумочку на пол и вышел, хлопнув дверью так, что задрожали стёкла в шкафу.

А сегодня утром он ушёл на работу как ни в чём не бывало, даже поцеловал её в щёку на прощание. Но Анна знала – он не отстанет. Будет искать, пока не найдёт. Или пока не решит, что денег действительно нет.

Звонок в дверь прервал её размышления. На пороге стояла соседка Людмила Петровна с обеспокоенным лицом.

– Анечка, можно зайти? Поговорить надо.

– Конечно, проходите. Чай будете?

– Не откажусь.

Они сели за кухонный стол. Людмила Петровна нервно теребила край салфетки.

– Вчера слышала крики… Опять он буянил?

Анна налила чай в чашки, стараясь не показать, как дрожат руки.

– Да так, устал на работе. Вы знаете, как бывает.

– Анечка, милая, – Людмила Петровна наклонилась ближе, – я не вчера родилась. И стены у нас тонкие. Он бьёт тебя?

– Что вы, Людмила Петровна! Витя не такой.

– А синяк под глазом откуда? И на прошлой неделе видела – рука у тебя болела.

Анна машинально коснулась лица. Тональный крем хорошо скрывал фиолетовые пятна, но от зоркого взгляда соседки не укроешься.

– Упала в ванной. Глупо вышло.

– Анюта, – голос Людмилы Петровны стал серьёзным, – моя дочка через это же прошла. Думала, что любит, что изменится, что сама виновата. Пока в больницу не попала со сломанными рёбрами.

– У нас всё не так, – прошептала Анна.

– Да, конечно. У вас по-особенному. – Людмила Петровна встала и взяла Анну за руки. – Послушай меня внимательно. Если что – ты всегда можешь ко мне прийти. В любое время дня и ночи. Понимаешь?

Анна кивнула, не доверяя своему голосу.

После ухода соседки она долго сидела на кухне, глядя в окно. В голове роились мысли. Людмила Петровна права – так жить нельзя. Но что делать? Куда идти? На её зарплату не снимешь даже комнату в коммуналке.

А потом вспомнила про банковский счёт. Семнадцать тысяч рублей. Это не целое состояние, но на первое время хватит.

Виктор вернулся домой около восьми вечера. Настроение у него было хорошее – видимо, день на работе прошёл удачно.

– Привет, красавица! Что на ужин?

– Макароны с котлетами.

– Отлично! А пиво есть?

– В холодильнике.

Они поужинали в относительной тишине. Виктор рассказывал про работу, Анна кивала и улыбалась. Обычный семейный вечер.

– Знаешь, – сказал он, допивая пиво, – я тут подумал. Может, зря я вчера разорался. Просто нервы, понимаешь? Проблемы по работе.

– Понимаю, Витя.

– Вот и хорошо. Ты же знаешь, что я тебя люблю, да?

– Знаю.

Он обнял её, прижал к себе. Пахло от него перегаром и потом.

– Только скажи честно – денег у тебя нет? Ну, хоть копейка есть отложенная?

Анна замерла. Вот оно. Начинается сначала.

– Нет, Витя. Ты же знаешь, сколько я получаю. Еле на продукты хватает.

– А мать твоя что говорила про сбережения?

– Не знаю. Может, пошутила.

Виктор отстранился и внимательно посмотрел на неё.

– Аня, я же вижу, когда ты врёшь. У тебя левый глаз дёргается.

Сердце заколотилось. Она и не знала про эту свою особенность.

– Я не вру, Витя.

– Дёргается. Вот смотри – опять дёрнулся.

Он встал из-за стола и начал медленно ходить по кухне.

– Значит, так. Либо ты сейчас говоришь, где деньги, либо я сам найду.

– Витя, пожалуйста…

– Либо говоришь, либо я начинаю искать. А я, когда ищу, всё в доме переверну.

Анна представила, как он будет рыться в её вещах, выворачивать шкафы, рвать фотографии. Этого она не выдержит.

– Хорошо, – сказала тихо. – Деньги есть.

– Ну вот! Так бы сразу. Сколько?

– Семнадцать тысяч.

– Семнадцать?! – глаза Виктора загорелись. – Вот это да! А я думал, тысячи три от силы. Где лежат?

– В банке.

– В каком банке?

– В «Сбербанке». На депозите.

– Завтра же снимешь. Всё до копейки.

– Витя, это деньги на чёрный день…

Он схватил её за плечи и встряхнул.

– Завтра снимешь! Понятно?

– Понятно, – прошептала она.

– И больше никаких заначек! Никаких секретов! Мы же семья, должны друг другу доверять.

Той ночью Анна не спала. Лежала и смотрела в потолок, слушая, как Виктор сопит рядом. Семнадцать тысяч – её свобода, её надежда на лучшую жизнь. И завтра он всё заберёт.

«Но я не дам», – подумала она.

Утром, когда Виктор ушёл на работу, Анна оделась и поехала в центр города. Не в банк – в паспортный стол. Потом в загс. Потом к адвокату.

Вечером она сидела на кухне и ждала. На столе лежала стопка документов.

Виктор пришёл в приподнятом настроении.

– Ну что, сходила в банк?

– Да.

– И где деньги?

Анна молча протянула ему конверт. Внутри было пятьсот рублей.

– Это что ещё такое? – лицо Виктора потемнело. – Где остальные?

– Это всё, что было.

– Как это всё?! Ты же сама говорила – семнадцать тысяч!

– Говорила. Но не сказала, что они мои.

Виктор сел напротив, недоумённо глядя на неё.

– Поясни.

– Я открыла счёт на девичью фамилию. Формально деньги принадлежат Анне Сергеевне Колесниковой. А я теперь Анна Сергеевна Морозова.

– Что за бред?

– Никакой не бред. Чтобы получить деньги со счёта, нужен паспорт на эту фамилию. А у меня паспорт на фамилию мужа.

Виктор встал и начал ходить по кухне.

– Хорошо, умная очень. Завтра же идёшь и меняешь паспорт обратно.

– Не могу.

– Почему не можешь?

– Потому что мы развелись. Сегодня. Вот справка.

Анна положила на стол бумагу. Виктор схватил её, пробежал глазами.

– Ты с ума сошла?! Когда это?

– Сегодня утром. В одиннадцать тридцать. Развод по взаимному согласию. Я за тебя подпись поставила – у меня твоя доверенность есть на случай болезни.

– Какая ещё доверенность?

– Ту, что ты год назад оформлял, когда в больнице лежал. Забыл?

Виктор опустился на стул. На лице читалось полное недоумение.

– Подожди… То есть мы теперь не муж и жена?

– Нет.

– И деньги твои?

– Мои.

– А квартира?

– Моя. Приватизирована на меня, ты же не хотел связываться с бумажками.

– Стой, стой, стой… А я где жить буду?

Анна встала и подошла к окну.

– Не знаю, Витя. Это уже не моя проблема.

– Ты меня выгоняешь?

– Я тебя освобождаю. Теперь ты можешь жить как хочешь, играть в карты сколько угодно, никому не врать про заначки.

– Аня, ты что, в самом деле? Мы же любим друг друга!

Она обернулась. Виктор сидел растерянный, почти жалкий.

– Знаешь, Витя, я долго думала о любви. И поняла – любовь не может быть с кулаками. Любовь не кричит и не требует отдать последние деньги. Любовь не унижает и не запугивает.

– Но я же не хотел… Просто так получалось…

– Конечно, не хотел. Но получалось же. И будет получаться дальше.

Виктор встал и подошёл к ней.

– Аня, давай всё начнём сначала. Я изменюсь, честное слово. Бросить пить, играть перестану…

– Поздно, Витя.

– Почему поздно? Мы можем снова пожениться!

– Можем. Но не будем.

Она взяла со стола ещё один конверт и протянула ему.

– Это ещё что?

– Две тысячи рублей. На первое время. Чтобы снять комнату, пока работу найдёшь.

Виктор взял деньги, но не убрал.

– Ты меня покупаешь?

– Я тебе помогаю. В последний раз.

Он долго смотрел на неё, потом засунул конверт в карман.

– Ну что ж. Значит, так. А вещи мои?

– Собери. Людмила Петровна поможет отнести.

– Она в курсе?

– Да. Сказала, что гордится мной.

Виктор прошёл в комнату. Анна слышала, как он открывает шкаф, что-то складывает. Потом он вернулся с сумкой.

– Всё.

– Всё.

Они стояли друг напротив друга. Анна вдруг поняла, что почти не боится. Впервые за долгие месяцы.

– Аня, а если я правда изменюсь? Совсем-совсем?

– Тогда найдёшь себе другую женщину. Которая поверит, что люди меняются.

– И ты не поверишь?

– Я уже потратила на это три года. Больше тратить не буду.

Виктор кивнул и пошёл к двери. На пороге обернулся.

– Прости меня, Анюта.

– Прощаю, Витя. Живи хорошо.

Дверь закрылась. Анна прислушалась – шаги удаляются по лестнице. Потом стало тихо.

Она подошла к телефону и набрала мамин номер.

– Мама? Это я. Да, всё хорошо. Очень хорошо. Нет, он больше не вернётся. Да, я справилась. Завтра расскажу подробнее. Люблю тебя.

Положила трубку и вдруг расплакалась. Но это были не горькие слёзы – радостные. Слёзы облегчения.

А потом вспомнила про банковский счёт и улыбнулась. Семнадцать тысяч – это не так уж мало. Можно и английский выучить, и на курсы водителей записаться. Можно многое.

Но самое главное – можно не бояться.

Никогда больше не бояться.

На следующий день Анна проснулась в восемь утра без будильника. Солнце светило в окно, за которым щебетали воробьи. Она потянулась и поняла – первый раз за много месяцев выспалась по-настоящему.

На кухне заварила кофе покрепче, чем обычно – теперь можно было не экономить на мелочах. Включила радио. Играла какая-то лёгкая мелодия.

Звонок в дверь. Людмила Петровна с корзинкой печенья.

– Ну что, как дела? Он не возвращался?

– Нет. И не вернётся.

– Умница! А я переживала всю ночь. Думала, вдруг передумаешь, вдруг пожалеешь.

– Не пожалела. И не передумала.

Они пили чай с печеньем и говорили о будущем. Людмила Петровна рассказывала про свою дочь, которая после развода закончила институт и теперь работает бухгалтером.

– Знаешь, – сказала она, – развод – это не конец жизни. Это начало новой.

– Да, я уже понимаю.

– А что с деньгами делать будешь?

– Пока не знаю. Может, курсы какие закончу. Или образование получу.

– Правильно! Нужно в себя вкладывать. В голову. Это никто не отберёт.

После ухода соседки Анна села за кухонный стол и взяла блокнот. Написала сверху: «Планы».

«1. Поменять замки в квартире. 2. Записаться на курсы английского. 3. Купить новую одежду. 4. Сходить к стоматологу – зуб давно болит. 5. Начать откладывать деньги на машину. 6. Найти хобби. 7. Научиться не бояться жить одной.»

Последний пункт показался самым сложным. Но она справилась с разводом – справится и с этим.

Вечером, готовя ужин только для себя, Анна поймала себя на мысли, что напевает. Когда это она последний раз пела?

В девять вечера позвонила мама.

– Как ты там, доченька?

– Хорошо, мам. Правда, хорошо.

– А страшно не становится? Одной-то?

– Становится. Но не так страшно, как было раньше.

– Это правильно. Знаешь, я всегда знала, что ты сильная. Просто забыла об этом на время.

– Я тоже забыла. Но теперь вспомнила.

– А он больше не звонил?

– Нет. И не позвонит, думаю. Он понял, что всё серьёзно.

– Ну и хорошо. А ты не переживай – всё наладится.

– Знаю, мам.

Перед сном Анна стояла у зеркала и рассматривала своё лицо. Синяк под глазом почти прошёл. Морщинки возле глаз стали менее заметными – видимо, когда не напрягаешься постоянно, лицо молодеет.

«Тридцать два года, – подумала она. – Это не так уж много. Впереди ещё целая жизнь.»

А ещё подумала о том, что теперь никто не будет кричать на неё из-за денег. Никто не будет требовать отчёта за каждую копейку. Никто не будет искать заначки и подозревать в обмане.

Семнадцать тысяч рублей на банковском счету – это её деньги. Её свобода. Её новая жизнь.

И пусть это не миллион, пусть это не богатство. Зато это честно заработано, по копейке собрано. И потрачено будет с умом.

На себя. На своё будущее. На свои мечты.

Засыпая, Анна улыбнулась. Завтра утром она поедет в банк. Не снимать деньги, как думал Виктор. А наоборот – положить ещё немножко.

Потому что теперь она знает: заначка – это не просто деньги в банке.

Заначка – это уверенность в завтрашнем дне.

И эту уверенность у неё больше никто не отберёт.