Слушай, сегодня задержусь. Не жди с ужином – странным голосом сказал муж

Андрей Степанович задумчиво постукивал карандашом по столу. За окном его кабинета шел дождь, третий день подряд. Несмотря на середину июля, погода стояла промозглая и серая. Как и его настроение.

— Что вы хотите сказать этим “нет никаких вариантов”? — он бросил карандаш на стол. — Должны быть варианты.

Заместитель директора по административным вопросам, сухопарый мужчина с залысинами и вечно недовольным выражением лица, пожал плечами. Его звали Виктор Павлович, и он уже двадцать лет работал в этой должности.

— Андрей Степанович, я же вам русским языком говорю: финансирование урезали на сорок процентов. Либо мы закрываем филиал в Восточном районе, либо сокращаем персонал. Третьего не дано, — его голос звучал монотонно, будто он объяснял прописные истины маленькому ребенку.

— Сорок процентов… — Андрей протер глаза. Ему казалось, что последние три месяца он не спал нормально ни одной ночи. — Это же почти половина бюджета. Нельзя было предупредить заранее?

Виктор Павлович усмехнулся:
— А то вы не знаете нашу систему. Сегодня есть деньги — завтра нет. Причем те, что есть сегодня, на самом деле уже распределены по статьям на два года вперед.

Андрей посмотрел на фотографию на столе: его жена Марина и сын Кирилл улыбались ему с глянцевой поверхности снимка. Три года назад, когда его назначили директором НИИ Проблем Городской Среды, он был уверен, что сможет вытащить институт из кризиса, вдохнуть новую жизнь в устаревшие проекты, наладить финансирование. Три года он работал по четырнадцать часов в сутки, сражаясь с бюрократией, устаревшими подходами к работе и инерцией системы. И только-только начал видеть результаты.

— Дайте мне неделю, — сказал он наконец. — Я придумаю что-нибудь.

— Неделю? — Виктор Павлович покачал головой. — У нас три дня максимум. В понедельник нужно предоставить измененный план финансирования, иначе не сможем выплатить зарплату в следующем месяце.

— Три дня… — эхом повторил Андрей. — Хорошо, идите. Я сообщу о решении.

Когда за заместителем закрылась дверь, Андрей откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Его НИИ был одним из немногих в стране, кто занимался проблемами урбанистики с практической точки зрения. Их проекты по оптимизации городской среды были внедрены уже в трех городах, на очереди стояли еще пять. Восточный филиал специализировался на проблемах малых городов — тех, у которых обычно не хватало собственного бюджета на серьезные исследования и разработки.

Закрыть филиал означало похоронить десятки проектов, уволить специалистов, которых он собирал по всей стране. Но и сокращать персонал в главном здании… Андрей знал каждого сотрудника по имени. Знал, у кого маленькие дети, у кого ипотека, кто недавно пережил тяжелый развод.

“Может, сократить финансирование проектов?” — подумал он, но тут же отбросил эту мысль. Без новых разработок институт быстро утратит свое значение, превратится в очередную бюрократическую шарашку, которая существует только потому, что ее еще не успели расформировать.

Андрей взял телефон и набрал номер.

— Привет, это я, — сказал он странно, услышав родной голос. — Слушай, сегодня задержусь. Не жди с ужином.

Вера не любила дождь. Особенно такой — затяжной, серый, безнадежный. Он напоминал ей о том периоде жизни, который она предпочла бы забыть. О муже, который ушел к другой женщине, о потерянной работе, о переезде из столицы в этот провинциальный городок.

Пять лет назад она приехала сюда с единственным чемоданом и твердым намерением начать жизнь с чистого листа. Тетя Галина, единственная оставшаяся родственница, приютила ее в своей двухкомнатной квартире на окраине города. Вера устроилась администратором в небольшую гостиницу, потом перешла в туристическое агентство, а три года назад неожиданно получила предложение стать руководителем проекта в местном филиале НИИ.

Проект назывался “Городская среда для всех” и был нацелен на создание инфраструктуры, удобной для людей с ограниченными возможностями. Вера никогда не думала, что ее организаторские способности могут пригодиться в научной среде, но директор филиала увидел в ней то, чего не замечали другие — умение объединять людей общей идеей и доводить начатое до конца.

За три года проект разросся, получил хорошее финансирование, а их наработки начали внедрять не только в родном городе, но и в соседних регионах. Вера впервые за долгое время почувствовала, что делает что-то по-настоящему важное.

И вот теперь…

— Что значит “возможно, филиал закроют”? — она смотрела на директора филиала, Игоря Валентиновича, не веря своим ушам.

Седовласый мужчина с аккуратной бородкой устало потер переносицу:
— То и значит. Финансирование урезали почти наполовину. Либо головной институт сокращает персонал, либо закрывает наш филиал.

— Но ведь у нас только-только началось внедрение! Мы выиграли грант на расширение проекта в следующем году!

— Вера Александровна, я все понимаю, — Игорь Валентинович поднял руку, останавливая поток ее возражений. — Но решение будет принимать не я, а директор института, Андрей Степанович Климов. Я уже направил ему все материалы по текущим проектам, финансовые отчеты и прогнозы. Теперь остается только ждать.

— И сколько у нас времени?

— До понедельника.

Вера почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения:
— Три дня? И что, мы должны просто сидеть и ждать, когда решат нашу судьбу?

— А что вы предлагаете? — в голосе директора мелькнула усталость. — Ворваться в кабинет Климова и устроить скандал?

— Нет, — решительно сказала Вера. — Я предлагаю поехать в центральный офис и лично представить наш проект. Показать, что мы делаем, какие у нас результаты и перспективы. Убедить, что закрывать филиал — огромная ошибка.

Игорь Валентинович покачал головой:
— Вы думаете, я не пытался? У Климова расписание на месяц вперед. Просто так к нему не попадешь.

— А я попробую, — Вера встала. — Хуже точно не будет.

Уже в дверях она обернулась:
— У вас есть его контакты?

В семь вечера в институте оставались только охранник на входе да Андрей в своем кабинете. Он просматривал отчеты филиалов, пытаясь найти хоть какой-то выход из ситуации.

Восточный филиал был самым молодым, но показывал отличные результаты за последние два года. Особенно его впечатлил проект по созданию доступной среды — подобных разработок не было даже в столице.

Телефон завибрировал, прерывая его размышления. Незнакомый номер.

— Климов слушает, — сказал он, поднимая трубку.

— Здравствуйте, Андрей Степанович, — женский голос звучал решительно и немного нервно. — Меня зовут Вера Александровна Соколова, я руководитель проекта “Городская среда для всех” в Восточном филиале. Мне сказали, что вы рассматриваете возможность закрытия нашего филиала.

Андрей удивленно приподнял брови:
— И откуда у вас эта информация?

— Это правда?

— Допустим, — уклончиво ответил он. — Я рассматриваю разные варианты оптимизации бюджета.

— Тогда я хотела бы встретиться с вами и рассказать о нашем проекте. О том, почему его нельзя закрывать.

— Вера Александровна, — Андрей потер виски, — я изучил все отчеты по вашему проекту. Он действительно перспективный, но…

— Отчеты — это цифры и сухие факты, — перебила она. — За ними не видно людей, которым помогает проект. Не видно перспектив, которые откроются через год-два работы. Дайте мне возможность показать вам реальные результаты.

В ее голосе звучала такая убежденность, что Андрей невольно заинтересовался:
— И как вы себе это представляете?

— Я приеду в центральный офис. Привезу все материалы, видео с отзывами людей, которым уже помог наш проект. Выслушайте меня, прежде чем принимать решение.

Андрей посмотрел на часы:
— Сейчас уже поздно. Давайте завтра в десять утра?

— Я буду, — в голосе женщины послышалось облегчение. — Спасибо, Андрей Степанович.

Положив трубку, он улыбнулся. Давно он не слышал такой страсти в голосе, говорящем о работе. Среди его подчиненных в центральном офисе подобный энтузиазм встречался все реже. Может быть, стоит послушать эту… как ее… Веру Александровну?

В девять утра субботы Вера уже стояла перед массивным зданием НИИ в центре областного города. Дождь наконец прекратился, но небо все еще было затянуто серыми тучами. Она нервно перебирала документы в папке, проверяя, все ли взяла.

Охранник на входе оказался на удивление приветливым:
— К Климову? — переспросил он, проверяя ее паспорт. — Да, вас предупредили. Десятый этаж, налево по коридору.

Поднимаясь в лифте, Вера вдруг осознала всю дерзость своего поступка. Она, руководитель проекта из провинциального филиала, собирается убеждать директора института не закрывать их подразделение. А что, если он уже принял решение? Что, если все эти документы, которые она подготовила, никому не нужны?

“Нет, так нельзя думать, — одернула она себя. — Я должна сделать все возможное, чтобы спасти проект. Ради людей, которым он помогает”.

Кабинет директора оказался просторным, но обставленным довольно скромно. Большой рабочий стол, несколько стульев для посетителей, книжные шкафы вдоль стен. Окна выходили на центральную площадь города.

За столом сидел мужчина лет сорока пяти, с темными, чуть тронутыми сединой волосами и внимательным взглядом серых глаз. Он встал, когда Вера вошла:
— Андрей Степанович Климов, — представился он, протягивая руку.

— Вера Александровна Соколова, — она пожала протянутую ладонь, отметив крепкое, но не чрезмерное рукопожатие. — Спасибо, что согласились встретиться.

— Признаюсь, меня заинтриговал ваш звонок, — улыбнулся Андрей, жестом предлагая ей сесть. — Не каждый день сотрудники филиалов звонят директору института напрямую.

Вера почувствовала, как краснеет:
— Возможно, это было немного… нахально с моей стороны. Но когда речь идет о закрытии дела, которому ты отдал несколько лет жизни…

— Я понимаю, — серьезно кивнул Андрей. — И готов вас выслушать. У вас есть сорок минут до моей следующей встречи.

Вера глубоко вздохнула и начала рассказывать. О том, как три года назад их проект был лишь идеей на бумаге. Как они собирали данные, проводили исследования, разрабатывали методики. Как постепенно их наработки стали внедряться в городской среде — появились специальные светофоры, тактильная плитка, пандусы новой конструкции.

Она рассказывала о людях, которые впервые за многие годы смогли самостоятельно передвигаться по городу, о детях, для которых открылись новые возможности, о пожилых людях, чья жизнь стала комфортнее.

Андрей слушал внимательно, иногда задавал уточняющие вопросы. Когда Вера показала ему видео с отзывами людей, использующих разработанные ими элементы городской среды, он заметно оживился.

— Это действительно впечатляет, — сказал он, когда Вера закончила презентацию. — Но у меня есть вопрос: почему вы считаете, что проект нельзя перенести в центральный офис? У нас есть отдел специальных проектов, который мог бы продолжить вашу работу.

Вера покачала головой:
— Дело не только в проекте, Андрей Степанович. Дело в людях, которые над ним работают, в связях, которые мы наладили с местными властями, в доверии, которое завоевали у жителей города. Все это невозможно перенести, это нужно создавать заново. А на это уйдет время, которого у многих людей просто нет.

Она замолчала, собираясь с мыслями:
— Кроме того, в провинции все по-другому. Проблемы, потребности, возможности. То, что работает в областном центре, не всегда подходит для маленького города. Мы знаем нашу среду изнутри, чувствуем ее пульс. Это преимущество, которое нельзя недооценивать.

Андрей задумчиво постукивал пальцами по столу:
— Убедительно. Но факт остается фактом: финансирование сократили на сорок процентов. Я должен что-то урезать.

— А что, если… — Вера на секунду замялась, но затем решительно продолжила: — Что, если сократить финансирование проекта, но не закрывать его полностью? Мы можем пересмотреть сроки, оптимизировать расходы. Может быть, часть работы выполнять на общественных началах или искать дополнительные источники финансирования?

— Вы готовы работать в таких условиях?

— Лучше работать в сложных условиях, чем не работать вообще, — твердо сказала Вера. — К тому же, я верю в наш проект. Верю, что он действительно меняет жизнь людей к лучшему.

Андрей внимательно посмотрел на нее, словно оценивая искренность ее слов:
— Знаете, Вера Александровна, я начинаю думать, что поспешил с решением о закрытии филиалов. Возможно, есть другие пути оптимизации бюджета.

Он взглянул на часы:
— К сожалению, наше время вышло. Мне нужно на встречу. Но я хотел бы продолжить этот разговор. Вы планируете вернуться домой сегодня?

— Да, вечерним поездом, — кивнула Вера.

— Тогда, может быть, мы могли бы обсудить ваше предложение за обедом? Скажем, в два часа? Есть неплохой ресторан прямо напротив института.

Вера на мгновение растерялась. Она не ожидала такого поворота.

— Это будет рабочий обед, — с легкой улыбкой уточнил Андрей, заметив ее замешательство. — Чисто деловой разговор.

— В таком случае, с удовольствием, — ответила Вера, собирая свои документы. — Спасибо за уделенное время, Андрей Степанович.

— Это вам спасибо за то, что заставили меня взглянуть на ситуацию под другим углом, — серьезно сказал он, провожая ее до двери. — До встречи в два.

Ресторан “Старый город” располагался в старинном особняке купца Савельева, построенном еще в XIX веке. Высокие потолки, лепнина, массивные люстры и мягкий приглушенный свет создавали атмосферу уюта и некоторой торжественности.

Вера пришла на пять минут раньше назначенного времени и теперь нервно поглядывала на часы. Разговор в кабинете директора оставил у нее двойственное впечатление. С одной стороны, Андрей Степанович явно заинтересовался проектом, с другой — никаких конкретных обещаний не дал.

“Может, это просто вежливость? — думала она. — Выслушать, покивать, а потом все равно закрыть филиал?”

Но что-то подсказывало ей, что Климов не из тех людей, кто действует формально. В его взгляде она увидела искренний интерес и, что более важно, понимание значимости их работы.

Андрей появился точно в назначенное время. Он переоделся — вместо строгого костюма на нем были темные джинсы и серый джемпер, в руках — кожаная папка с документами.

— Извините за небольшое опоздание, — сказал он, подходя к столику. — Встреча затянулась.

— Вы точно вовремя, — улыбнулась Вера. — Я просто пришла раньше.

Они сделали заказ, и когда официант отошел, Андрей открыл папку:
— Я просмотрел финансовые отчеты всех филиалов и центрального офиса. У меня есть несколько мыслей о том, как мы могли бы реорганизовать структуру финансирования.

Он разложил на столе несколько листов с графиками и таблицами:
— Смотрите, если мы объединим административные отделы трех филиалов, сократим расходы на аренду оборудования и пересмотрим систему закупок, то сможем высвободить около двадцати процентов бюджета.

Вера внимательно изучала документы:
— А что с оставшимися двадцатью процентами?

— Здесь сложнее, — вздохнул Андрей. — Придется либо сокращать персонал, либо уменьшать финансирование проектов, как вы и предлагали. Но не во всех филиалах есть такие энтузиасты, как вы, готовые работать с ограниченными ресурсами.

Он откинулся на спинку стула:
— Скажите, Вера Александровна, почему вам так важен этот проект? Только честно.

Вера задумалась. Она могла бы рассказать о социальной значимости проекта, о его инновационном характере, о перспективах развития. Все это было бы правдой, но не всей.

— В моей жизни был период, когда все рухнуло, — тихо сказала она. — Работа, отношения, планы на будущее — все осталось в прошлом. Я приехала в маленький город, не зная, что делать дальше. И тогда я увидела, как живут люди с ограниченными возможностями в провинции. Увидела, с какими препятствиями они сталкиваются каждый день. И поняла, что могу что-то изменить, могу сделать их жизнь хоть немного легче.