Пока он клялся в честности, я сверялась с выпиской

Осенний ветер нёс с озера Лебяжьего запах влажной земли и увядающих листьев. Я стояла у самой кромки воды, где когда-то плескались мои внуки, а теперь торчали колышки с табличками застройщиков. Сердце сжималось каждый раз, когда видела эти проклятые знаки.

— Надежда Савельевна, — окликнул меня знакомый голос.

Обернулась. Марина Петровна размахивала листовкой, словно победным знаменем.

— Смотрите, что принесла! Собрание сегодня в семь, у клуба. Говорят, приедет представитель какого-то фонда. Обещает помочь с озером.

Я взяла листовку. «Экологический фонд «Чистые берега» приглашает на встречу жителей посёлка Лебяжий». Красивые слова, знакомые обещания. За сорок лет работы в школе я насмотрелась на таких обещальщиков.

— А вы верите? — спросила я у Марины.

— А что нам остаётся? Сами-то мы ничего сделать не можем.

Вечером я всё-таки пошла в клуб. Зал был полон — весь наш немаленький посёлок собрался. На сцене стоял мужчина лет пятидесяти, в тёмном костюме, с папкой документов. Лицо открытое, располагающее к доверию.

— Меня зовут Илья Михайлович Воронцов, — начал он. — Я представляю фонд «Чистые берега». Мы занимаемся защитой водных объектов по всей стране.

Голос у него был приятный, уверенный. Говорил о грантах, о возможности остановить застройку через суд, о создании заповедной зоны. Люди слушали, затаив дыхание.

— У нас есть опыт подобных дел, — продолжал Воронцов. — В Подмосковье мы отстояли три озера, в Тверской области — целую речку. Но нам нужна ваша поддержка, ваше участие.

Я сидела в третьем ряду и внимательно изучала его лицо. Что-то в нём было… правильное. Он не бросался громкими фразами, не обещал золотые горы. Просто рассказывал о реальной работе.

После официальной части я подошла к нему.

— Надежда Савельевна Климова, — представилась я. — Тридцать лет преподавала биологию в местной школе. Скажите честно — у нас есть шансы?

— Есть, — ответил он без колебаний. — Но работать придётся серьёзно. Документооборот, экспертизы, суды… Готовы возглавить инициативную группу?
Я посмотрела на него внимательно. В глазах не было фальши.

— Готова, — сказала я.

Бухгалтерские тревоги
На следующий день я разложила на кухонном столе все документы, которые дал мне Воронцов. Договор о сотрудничестве, устав фонда, копии решений по другим делам. Всё выглядело солидно и убедительно.

Лена, моя бывшая ученица, а теперь главный бухгалтер районной администрации, зашла вечером на чай. Увидела бумаги, заинтересовалась.

— Ну-ка, тётя Надя, дайте посмотрю, — сказала она, надевая очки. — По работе привыкла всё проверять.

Я налила чай, достала варенье. Лена молча листала документы, хмурила брови.

— А это что такое? — Она показала на финансовую выписку фонда. — Смотрите, здесь указано, что основной подрядчик по проекту — ООО «ЭкоСтрой». А я это название где-то видела…

Она достала телефон, что-то искала в интернете.

— Вот! — воскликнула Лена. — «ЭкоСтрой» — дочерняя компания «Береговой застройки». Той самой, что хочет строить ваши коттеджи!

У меня внутри всё похолодело.

— Может, ошибка? — пробормотала я.

— Тётя Надя, я всю жизнь с цифрами работаю. Здесь всё чисто оформлено. Смотрите — фонд получил грант два миллиона, из них полтора передал «ЭкоСтрою» на «природоохранные мероприятия». А «ЭкоСтрой», получается, ещё и от застройщиков деньги получает.

Я молчала, переваривая информацию. Неужели Воронцов… Нет, не может быть. Он же так искренне говорил, в глазах была честность.

— Лен, а ты можешь узнать больше про этот фонд?

— Конечно. Завтра на работе пробью через наши базы. Но тётя Надя, вы осторожнее. Может, лучше пока никому не говорить?

После её ухода я долго сидела за столом, перебирая документы. Сердце сжималось от предчувствия обмана. Неужели я опять поверила не тому человеку? Как в молодости, когда доверяла каждому красивому слову…

Но может быть, всё не так? Может, Воронцов сам не знает? Или это действительно совпадение?

Я решила проверить сама. Завтра же начну собственное расследование. Больше не буду слепо верить — буду сверять каждое слово с фактами.

Разговор у воды
Илья Михайлович предложил встретиться в кафе «Берёзка», что рядом с озером. Я пришла раньше, села у окна, откуда было видно наше Лебяжье. Волновалась — как начать разговор? Как спросить, не обидев, если он действительно честный?

Он появился точно вовремя, с той же папкой, в том же тёмном костюме. Поздоровался, заказал кофе.

— Как дела с инициативной группой? — спросил он. — Удалось собрать активистов?

— Илья Михайлович, — начала я осторожно, — а можно посмотреть финансовые документы вашего фонда? Люди спрашивают, куда идут деньги.

Что-то мелькнуло в его глазах — удивление? Раздражение?

— Конечно, — сказал он после паузы. — Но там много специальных терминов, бухгалтерских тонкостей. Проще я сам объясню.
— Вот здесь, — я показала на выписку, — указан подрядчик «ЭкоСтрой». А мне сказали, что это дочерняя компания застройщиков.

Он взял документ, долго изучал.

— Надежда Савельевна, понимаете, в нашей сфере всё не так просто. Иногда приходится работать через разные компании, чтобы получать разрешения, проводить экспертизы. «ЭкоСтрой» действительно связан с застройщиками, но в данном случае они выполняют экологические работы.

— То есть те, кто хочет застроить озеро, сами же его и защищают?

— Это называется компенсационные мероприятия, — объяснил он терпеливо. — Закон такой. Кто наносит ущерб природе, должен его восстанавливать.

Звучало разумно, но что-то внутри меня протестовало. Слишком удобно получается.

— А можно увидеть отчёты о проделанной работе?

— Конечно, но не здесь же. Приходите в наш офис, покажу всё подробно.

Мы допили кофе почти молча. Я чувствовала, что он нервничает, хотя старается этого не показывать. А может, мне кажется? Может, я уже всех подозреваю?

Прощаясь, он крепко пожал мне руку.

— Надежда Савельевна, поверьте, я искренне хочу помочь. Иначе зачем бы я сюда приехал?

Идя домой вдоль озера, я всё прокручивала наш разговор. Он не врал прямо, но и полной правды не говорил. Уклонялся, объяснял сложными терминами.

Нет, надо самой разбираться. Завтра начну звонить, писать запросы. Если Воронцов честный — он меня поймёт. А если нет… Что ж, не первый раз в жизни ошибусь в человеке.

Детектив поневоле
Я никогда не думала, что в шестьдесят четыре года стану частным детективом. Но сидя за компьютером в своей маленькой гостиной, именно так себя и чувствовала.

Начала с простого — вбила в поисковик название фонда «Чистые берега». Сайт красивый, солидный. Фотографии чистых озёр, благодарные письма жителей спасённых посёлков. Всё как надо.

Но я решила копать глубже. Нашла регистрационные данные фонда, список учредителей. Большинство имён ни о чём не говорили, но одно зацепило — Сергей Владимирович Крестовский. Где-то я его слышала…

Полезла в старые районные газеты, которые выкладывали в интернете. И нашла! Три года назад Крестовский был замешан в скандале с вырубкой леса под дачный посёлок. Тогда его оправдали, но осадочек остался.

Звонок Лене прервал мои изыскания.

— Тётя Надя, я тут порылась в документах. Ваш фонд получил не один грант, а целых пять за последние два года. И все деньги шли через «ЭкоСтрой». Только проекты разные — то озеро спасали, то речку расчищали.

— И что с теми озёрами стало?

— А вот это интересно. Одно в Тверской области так и застроили через полгода. Второе в Подмосковье превратили в пруд для элитного посёлка.

У меня руки задрожали от злости. Значит, это отработанная схема! Приезжают, собирают людей, обещают помощь, получают гранты — а потом исчезают, оставляя местных жителей ни с чем.

Вечером позвонила в один из тех посёлков, где фонд якобы помогал. Трубку взяла женщина моих лет.

— Воронцов? — переспросила она. — Да, помню такого. Полгода нас кормил завтраками, документы какие-то оформлял. А потом просто исчез. Озеро наше теперь частное, купаться нельзя.

— А деньги гранта?

— Говорил, что на экспертизы потратил, на юристов. Только никаких экспертиз мы не видели.

Я положила трубку и долго сидела в тишине. Значит, я была права. Воронцов — мошенник, причём не мелкий, а работающий в масштабах страны.

Но что теперь делать? Идти в полицию? А что я докажу? Документы у него все правильные, схема законная. Просто результата никакого нет.

Нет, надо действовать по-другому. Если он обманщик, то пусть вся деревня об этом узнает. Устрою собрание, расскажу всё, что выяснила. Пусть люди сами решают, доверять ему или нет.

Правда, страшно было. Вдруг я ошибаюсь, и он на самом деле хочет помочь? Опозорюсь на всю округу…

Но озеро дороже моей репутации. Если есть хоть малейший шанс его спасти, надо рисковать.

Правда на суд людской
Дом культуры снова был полон. Я стояла на той же сцене, где неделю назад выступал Воронцов, и чувствовала, как дрожат руки. В зале сидели мои соседи, бывшие ученики, просто знакомые. Все смотрели с любопытством и ожиданием.

— Друзья, — начала я, голос предательски дрогнул. — Я пригласила вас, потому что узнала кое-что о нашем спасителе.

Зашумели, заволновались. Кто-то крикнул:

— Надежда Савельевна, да говорите же!

Я достала папку с документами, распечатками, записями телефонных разговоров.

— Фонд «Чистые берега» за два года получил гранты на десять миллионов рублей. Деньги шли на спасение озёр и рек. Знаете, сколько водоёмов удалось отстоять? Ноль. Ни одного.
В зале стояла мёртвая тишина.

— Все деньги уходили подрядчикам, связанным с теми же застройщиками, от которых якобы защищают природу. Схема простая — получил грант, потратил на «экспертизы» и «юридические услуги», отчитался, а озеро в итоге всё равно застраивают.

— Надежда Савельевна, — поднялся Василий Иванович, председатель совета ветеранов, — а может, вы ошибаетесь?

— Может быть, — честно ответила я. — Но я звонила в три посёлка, где работал этот фонд. Везде одна история.

Показала копии документов, рассказала про связь «ЭкоСтроя» с застройщиками, про исчезнувшие гранты. Люди слушали, хмурились, переговаривались.

В этот момент в зал вошёл Воронцов. Он шёл по проходу медленно, с прямой спиной, но лицо у него было бледное.

— Могу я ответить на обвинения? — спросил он, поднимаясь на сцену.

Я кивнула и отошла в сторону.

— Надежда Савельевна права, — сказал он в микрофон. — Не во всём, но в главном. Наша работа действительно не принесла ожидаемых результатов.

Зал ахнул.

— Но это не мошенничество, — продолжал он. — Это… профессиональная неудача. Система сложнее, чем мы думали. Застройщики богаче и изворотливее.

Он говорил ещё минут пять, объяснял, оправдывался. Но я видела — люди ему уже не верят. Доверие лопнуло, как мыльный пузырь.

После собрания он подошёл ко мне.

— Вы разрушили последний шанс спасти озеро, — сказал он тихо.

— Нет, — ответила я. — Я разрушила иллюзию, что нас кто-то спасёт. Теперь будем спасаться сами.

Он ушёл, не попрощавшись. А я осталась в пустом зале, чувствуя одновременно облегчение и страх. Правду сказала, но что дальше?

Возвращение
Прошла неделя. Я ожидала, что Воронцов просто исчезнет, как делал в других местах. Но он остался в посёлке, снимал комнату у Марии Семёновны, каждый день ходил к озеру, сидел на берегу часами.

Люди его сторонились. Я тоже обходила стороной — не знала, что сказать. Виновата себя чувствовала, хотя понимала, что поступила правильно.

В субботу утром он постучал ко мне в дверь. Стоял на пороге с большой папкой, выглядел усталым, но решительным.

— Можно войти? — спросил он.

Я пропустила его на кухню, поставила чайник.

— Надежда Савельевна, я хочу показать вам кое-что, — сказал он, открывая папку. — Это новый контракт. С другим фондом, проверенным. И другими подрядчиками.
Я взяла документы. Действительно, совсем другие названия, другие цифры.

— После вашего выступления я понял — надо начинать сначала. Честно. Поэтому расторг все старые договоры, нашёл новых партнёров. Да, это означает, что придётся ждать ещё полгода, пока оформят новые гранты. Но зато будет чисто.

— Почему вы это делаете?

Он долго молчал, смотрел в окно на озеро.

— У меня тоже есть такое место. Было. Речка в деревне, где я вырос. Её засыпали, когда строили завод. Я тогда ещё студентом был, ничего сделать не мог. А теперь могу. И хочу, чтобы хотя бы ваше озеро осталось.

В голосе была такая боль, что я поверила. Не сразу, не полностью, но поверила.

— Хорошо, — сказала я. — Но теперь всё будет по-другому. Никаких секретов, все документы на стол. И если я ещё раз увижу хоть намёк на обман…

— Не увидите, — пообещал он.

Мы пили чай и говорили о деле. Он объяснял юридические тонкости, я задавала вопросы. Впервые за все эти дни я почувствовала — может быть, у нас действительно есть шанс.

Не потому, что появился новый спаситель. А потому, что теперь мы работаем вместе, на равных, без обмана и недоговорённостей.

Новая учительница
Через полгода наше озеро официально получило статус природного памятника. Застройщики подали апелляцию, но проиграли. Воронцов — теперь уже просто Илья — выполнил все обещания.

А я поняла, что за эти месяцы изменилась. Больше не боялась брать на себя ответственность, не ждала, что кто-то решит проблемы за меня. Стала тем человеком, к которому идут за советом и помощью.

Марина Петровна предложила мне возглавить районную экологическую организацию. Я согласилась. Потом пришла директор школы — просить провести для детей уроки по защите природы.

— Надежда Савельевна, — сказала она, — вы же настоящий борец. Дети должны это видеть.

Я стояла перед классом — тем самым, где тридцать лет преподавала биологию. Дети смотрели на меня широко открытыми глазами.

— Сегодня мы поговорим о том, как защищать родную природу, — начала я. — Но сначала запомните главное — никто не сделает это за вас. Ни государство, ни богатые спонсоры, ни заезжие активисты.

Повесила на доску карту нашего района.

— Вот наше озеро Лебяжье. Год назад его хотели застроить. Кто его спас? Мы сами. Жители посёлка. Потому что проверяли каждый документ, задавали неудобные вопросы, не верили на слово.

Рассказала им всю историю — и про Воронцова, и про свои сомнения, и про то, как страшно было выходить на сцену с обвинениями.

— Тётя Надя, — поднял руку Серёжа Крылов, мой бывший ученик, — а если бы вы ошиблись?

— Тогда бы извинилась, — честно ответила я. — Но промолчать было бы хуже. Понимаете, дети, когда сомневаешься — проверяй. Когда кто-то просит поверить на слово — требуй доказательств. И никогда не бойся сказать правду, даже если она неприятная.

После урока ко мне подошла Лена Власова, десятиклассница.

— Надежда Савельевна, а можно мы тоже займёмся экологией? У нас в посёлке свалка несанкционированная появилась.
Я улыбнулась. Значит, дело живёт, передаётся дальше.

Вечером я шла домой мимо озера. Илья сидел на берегу с удочкой — он так и остался в нашем посёлке, открыл здесь филиал своей организации.

— Клюёт? — спросила я.

— Пока нет. Но я терпеливый.

Мы помолчали, глядя на воду. Она была чистая, прозрачная. Наша.

— Знаете, Надежда Савельевна, — сказал он, — в других местах люди часто спрашивают, как нам удалось отстоять озеро. Что я им отвечаю?

— Что?

— Что секрет не в деньгах и не в связях. Секрет в том, что нашёлся человек, который не побоялся проверить красивые слова. И не постеснялся сказать правду, когда слова оказались пустыми.

Я посмотрела на озеро, на которое садилось солнце, окрашивая воду в золотой цвет. Завтра здесь снова будут играть дети, плав