Свекровь долго насмехалась над невесткой, старательно скрывающей отца. А потом он пришел на праздник, заставив всех ахнуть

Алиса раскладывала карточки для гостей. Старалась рассадить всех так, чтобы избежать ссор. Любое семейное торжество превращалось в настоящее испытание. Но сегодня был юбилей свекрови – пятьдесят пять лет. И проигнорировать его было невозможно.

Внезапно за спиной раздался голос свекрови:

— Ты что, решила посадить тетю Галю рядом с Верой Петровной? Они друг друга терпеть не могут! Что за глупости!

Алиса вздрогнула. Антонина Сергеевна появилась бесшумно, словно призрак. И теперь нависала над столом, придирчиво разглядывая расстановку карточек.

— Я думала… — начала было Алиса, но свекровь перебила:

— Ты никогда не думаешь! Именно поэтому у нас вечно какие-то проблемы на семейных праздниках.

Алиса молча собрала карточки. Спорить было бесполезно – свекровь все равно переставит их по-своему. Как и всегда.

— И вообще, — продолжила Антонина Сергеевна, — в приличных семьях невестка советуется со свекровью по таким вопросам. Хотя откуда тебе знать, что принято в приличных семьях?

Алиса сжала зубы, щеки покраснели. Она знала, к чему ведет этот разговор.

— Вот моя мама всегда говорила: яблоко от яблони… — Антонина Сергеевна многозначительно замолчала.

В этот момент на кухню вошел Артем. При виде матери его лицо просветлело.

— Мам, ты опять за свое? — спросил он, целуя Антонину Сергеевну в щеку.

— Я просто объясняю твоей жене элементарные вещи, — фыркнула свекровь. — Кто-то же должен ее учить, раз уж… — она снова многозначительно замолчала.

Артем бросил виноватый взгляд на жену:

— Мам, давай не сегодня, а? У тебя юбилей, давай просто отпразднуем.

— Вот именно! — оживилась Антонина Сергеевна. — У меня юбилей! И я не хочу, чтобы он был испорчен из-за того, что твоя жена не умеет правильно рассаживать гостей!

Алиса быстро вышла из кухни, пока разговор не зашел дальше. В коридоре она столкнулась с Верой Михайловной, сестрой свекрови.

— А, наша птичка-невеличка! — усмехнулась та. — Что, опять от разговоров убегаешь? Это у вас, видимо, семейное – чуть что, сразу в кусты.

Алиса сделала вид, что не расслышала, и поспешила в ванную. Там она включила воду и долго смотрела в зеркало, пытаясь успокоиться. Из крана лилась ледяная вода, но даже она не могла остудить горящие щеки.

Вечером они поехали в ресторан. Там же собрались гости. Алиса старалась держаться в тени. Но от пристальных взглядов и шепотов за спиной было не спрятаться.

— Смотри, как старается, — донеслось до нее шипение тети Тамары, двоюродной сестры свекрови. — Только все равно не наша она. Чужая кровь.

— Да уж, — поддакнула Вера Михайловна. — Я всегда говорю: гены не обманешь. Вот интересно, ее отец тоже небось…

Алиса с грохотом поставила салатницу на стол. Несколько капель соуса выплеснулось на скатерть.

— Ой, ну что же ты так неаккуратно! — всплеснула руками Антонина Сергеевна. — От некоторых людей толку никакого.

— А все потому, — громко произнесла Вера Михайловна, — что некому было научить! Вот я своей дочери всегда говорю: благодари бога, что у тебя полная семья. А то вырастешь как некоторые…

Алиса замерла. Сколько лет прошло, а до сих пор каждое такое замечание “било под дых”. До сих пор хотелось кричать им всем в лицо правду – о том, почему она не может рассказать об отце, почему вынуждена молчать и терпеть их насмешки.

— А я вот что скажу, — Антонина Сергеевна встала, покачиваясь на каблуках. — Я, как мать, имею право знать, кто вошел в нашу семью! Мой сын достоин лучшего, чем какая-то… — она многозначительно посмотрела на Алису, — какая-то девочка с улицы, у которой даже справку об отце не допросишься!

— Мама! — Артем попытался осадить мать, но та уже вошла в раж.

— Нет уж, дай скажу! Сколько можно молчать! Мы приличная семья, у нас традиции, у нас родословная! А тут… — Антонина Сергеевна обвела рукой стол, словно призывая всех в свидетели. — Ты хоть знаешь, кто твой отец? Может, он бандит какой? Почему ты молчишь о нем? Что скрываешь?

Алиса стояла, вцепившись побелевшими пальцами в спинку стула. Перед глазами всплыло лицо отца – усталое, осунувшееся. Его последние слова перед тем, как она перестала его видеть: “Никому не говори, доченька. Ни единой душе. Обещаешь?”

Она помнила, как кивала, глотая слезы, как прижимала к груди его последний подарок – маленького плюшевого медвежонка. Помнила, как мама потом прятала все его фотографии, как отвечала всем: “Ушел. Бросил нас.” Это было легче, чем объяснять правду.

— Что молчишь? — продолжала наступать Антонина Сергеевна. — Язык проглотила? Или стыдно признаться?

Алиса сжала кулаки, борясь с желанием выбежать из зала. Эта привычка – убегать от конфликтов – осталась с детства, когда приходилось скрывать правду об отце. Но сейчас бежать было некуда.

— Антонина Сергеевна, — тихо произнесла Алиса, — давайте не будем…

— Нет уж! — свекровь демонстративно поставила бокал на стол. — Самое время поговорить. У меня юбилей, вся семья в сборе. Пусть все знают, кого мой сын привел в дом!

Артем попытался вмешаться:

— Мама, может хватит? Давай просто отпразднуем…

— Нет, сынок, — Антонина Сергеевна похлопала Артема по плечу. — Я слишком долго молчала. В нашей семье все приличные люди. А твоя жена… — свекровь презрительно скривила губы.

Вера Михайловна, сидевшая рядом, поддакнула:

— И правда, Тонечка! Мы же семья, должны знать правду.

Гости за столом притихли, с интересом наблюдая за разворачивающейся сценой. Кто-то откровенно ухмылялся, предвкушая скандал, кто-то делал вид, что увлечен едой.

— Мы – люди с достоинством, — продолжала Антонина Сергеевна, обводя рукой помещение. — У нас традиции. А ты, — свекровь ткнула пальцем в сторону Алисы, — даже не можешь сказать, кто твой отец!

Ресторанный зал, украшенный цветами и лентами, начал расплываться перед глазами. Музыканты в углу деликатно прекратили играть.

— Может, он что-то нарушил? Теперь отбывает наказание? — громко предположила тетя Тамара. — Поэтому и скрывает?

— Или валяется где-то под забором, — хохотнул кто-то из дальних родственников.

Артем сидел, опустив голову. Его молчаливое согласие с происходящим причиняло Алисе едва ли не большую боль, чем слова родственников.

Внезапно входная дверь ресторана распахнулась. Звук был такой, словно ее открыли пинком. По залу пронесся сквозняк, всколыхнув скатерти на столах. В образовавшемся проеме стоял высокий мужчина в безупречно сидящем темном костюме.

Алиса замерла. Сердце пропустило удар, а затем заколотилось быстрее. Она узнала эту прямую спину, этот властный разворот плеч. Столько лет прошло, но она бы узнала отца из тысячи.

Мужчина неторопливо вошел в зал. Его шаги по мраморному полу отдавались гулким эхом в наступившей тишине. Изысканный костюм и дорогие запонки говорили о благосостоянии, а холодный взгляд – о силе характера.

— Добрый вечер, — произнес он негромко, но его голос прокатился по залу подобно грому. — Я правильно понимаю, здесь обсуждают мою дочь?

Антонина Сергеевна, секунду назад такая уверенная в себе, побледнела. Вера Михайловна поперхнулась вином. Тетя Тамара судорожно схватилась за салфетку, словно пытаясь спрятаться за ней.

— Унижать людей – отвратительное качество, — продолжил мужчина, окидывая собравшихся ледяным взглядом. — Особенно когда вы понятия не имеете, о чем говорите.

Он повернулся к Алисе. В его глазах читалась такая боль и нежность, что у нее перехватило дыхание.

— Доченька, — произнес он тихо, — ты слишком долго терпела. Я рядом. Тебе больше не нужно оставаться среди этих людей.

Алиса медленно поднялась из-за стола. По щекам катились слезы, но впервые за долгое время это были слезы облегчения.

— Познакомьтесь, — произнесла она, глядя прямо в глаза Антонине Сергеевне. — Это мой отец.

По залу пронесся изумленный шепот. Тетя Тамара первой узнала вошедшего:

— Господи, да это же… это тот самый прокурор! Дмитрий Павлович Воронцов!

— Который раскрыл дело о коррупции? — ахнула Вера Михайловна, роняя вилку. — Который посадил тех бандитов?

Антонина Сергеевна побелела как мел. Ее руки, только что так уверенно державшие бокал, теперь заметно дрожали. Все газеты писали о прокуроре Воронцове, который в одиночку разоблачил синдикат, державший в страхе весь город.

Дмитрий Павлович положил руку на плечо дочери. В этом простом жесте читалась такая нежность и защита, что у Алисы снова защипало в глазах.

— Да, я тот самый прокурор, — спокойно произнес Воронцов. — И я должен объяснить, почему все эти годы не мог быть рядом с дочерью.

Музыканты в углу зала окончательно затихли. Даже официанты замерли у стен, боясь пропустить хоть слово.

— Пятнадцать лет назад я начал расследование, — голос Дмитрия Павловича звучал ровно, но в нем чувствовалась сталь. — Многие хотели, чтобы я замолчал. Сначала предлагали деньги, потом начали преследовать мою семью. И тогда я принял самое тяжелое решение в своей жизни – исчезнуть, чтобы защитить дочь.

Алиса вспомнила тот день. Последние объятия, прощальный взгляд отца, его шепот: “Никому не говори, родная. Это ради твоей безопасности.”

— Я следил за каждым ее шагом издалека, — продолжал Воронцов. — Видел, как она выросла, как вышла замуж. И как вы… — прокурор обвел взглядом притихших родственников, — как вы издевались над ней из-за моего отсутствия.

Артем сидел, низко опустив голову. Его плечи поникли, словно груз вины наконец стал невыносимым.

— Но теперь дело закрыто, — Дмитрий Павлович выпрямился еще больше. — Преступники понесли наказание, и я могу вернуться к дочери.

Антонина Сергеевна, наконец, пришла в себя. На ее лице появилась заискивающая улыбка:

— Дмитрий Павлович, ну что вы… Мы же просто шутили! Алисочка – часть нашей семьи, мы ее любим…

— Любите? — Воронцов усмехнулся, и от этой усмешки у свекрови перехватило дыхание. — Вы называете это любовью? Унижения, насмешки, постоянные упреки?

— Алиса, милая, — Антонина Сергеевна повернулась к невестке, — ты же не уйдешь? Это твой дом, твоя семья!

Алиса перевела взгляд на мужа, ища поддержки. Но Артем продолжал молчать, боясь встретиться с ней глазами.

— Дочка, — мягко произнес Дмитрий Павлович, — ты больше никому ничего не должна. Я помогу тебе начать новую жизнь.

Алиса улыбнулась. А потом крепко сжала руку отца.

Через месяц бракоразводный процесс был завершен. Алиса собрала вещи и переехала. Отец помог ей получить работу в международной компании.

Артем пытался связаться с ней несколько раз, но что он мог сказать? Что сожалеет о своем малодушии? Что ему жаль? Но было уже поздно.

История о том, как Антонина Сергеевна травила невестку, дочь известного прокурора, разлетелась по всему городу. Теперь на семейных праздниках было непривычно тихо. Никто больше не отпускал злых шуток, не позволял себе колкостей. Остался только стыд и горький привкус собственной желчи.

Алиса же впервые была по-настоящему счастливой. Она поняла главное – уважение нельзя выпросить. Его можно только заслужить. Или уйти туда, где тебя действительно ценят.