После аварии Наталья очнулась в больнице и услышала

Наталья открыла глаза и увидела белый потолок с жёлтыми разводами от старых протечек. Голова раскалывалась, в висках стучало, а левая рука была забинтована и подвешена на какой-то конструкции. Больница. Она попыталась вспомнить, как здесь оказалась, но в памяти была только пустота.

— Она приходит в себя, — услышала знакомый голос Андрея, своего мужа. — Наташа, ты меня слышишь?

Она повернула голову. Андрей сидел на стуле рядом с кроватью, его лицо было осунувшимся, глаза красные от недосыпа. Рядом стояла врач в белом халате — молодая женщина с короткими тёмными волосами.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила врач, подходя ближе и светя фонариком в глаза.

— Болит голова, — прохрипела Наталья. — Что случилось?

— У вас была автомобильная авария три дня назад. Сотрясение мозга, перелом левой руки, несколько ушибов. В целом, вам повезло — могло быть гораздо хуже.

Наталья пыталась вспомнить аварию, но память отказывалась сотрудничать. Последнее, что она помнила, это как собиралась в магазин за продуктами.

— Я буду регулярно проверять ваше состояние, — продолжила врач. — А пока отдыхайте. Память должна восстановиться постепенно.

Когда врач ушла, Андрей взял жену за здоровую руку.

— Я так испугался, Наташа. Когда мне позвонили из больницы… я думал, что потеряю тебя.

— Всё будет хорошо, — слабо улыбнулась она. — Я же вижу, ты не спал. Иди домой, отдохни.

— Нет, я останусь. Мама приедет вечером, она будет с детьми.

Наталья кивнула и закрыла глаза. Усталость навалилась как тяжёлое одеяло. Она провалилась в сон под тихое дыхание мужа рядом.

Проснулась она от голосов в коридоре. В палате было темно — видимо, наступил вечер. Андрей всё ещё сидел рядом, но теперь с ним была его мать, Галина Петровна. Они о чём-то тихо разговаривали у двери.

— Как она? — спросила свекровь.

— Врач говорит, что всё нормально. Память постепенно восстанавливается.

— А ты как, сынок? Совсем измучился.

Наталья слышала их разговор, но не подавала виду, что проснулась. Что-то в тоне Андрея заставило её прислушаться внимательнее.

— Мам, я не знаю, что делать, — вздохнул Андрей. — Эти три дня я думал только об одном…

— О чём, сынок?

— О том, что если бы она… если бы Наташа не выжила, то моя жизнь наконец изменилась бы.

Сердце Натальи ёкнуло. Она продолжала лежать неподвижно, боясь пошевелиться.

— Андрей, что ты говоришь? — испуганно прошептала Галина Петровна.

— Я знаю, это ужасно, но я устал, мам. Так устал от всего этого. От её постоянного недовольства, от криков, от того, что она превратила наш дом в поле боя. Дети боятся её, когда она в одном из своих настроений.

— Сын, это твоя жена…

— Которая делает мою жизнь невыносимой уже пять лет. Помнишь, какой я был до женитьбы? А теперь посмотри на меня. Я превратился в тень.

Наталья сжала здоровой рукой простыню. Каждое слово било больнее, чем боль от переломов.

— И когда я сидел здесь эти три дня, когда врачи не могли сказать, выживет ли она… знаешь, о чём я думал? О том, как было бы хорошо начать всё заново. Взять детей и уехать куда-нибудь, где нас никто не знает.

— Андрей, прекрати, — всхлипнула его мать. — Это не ты говоришь.

— Это именно я, мам. Тот я, который боится сказать правду даже самому себе. Я не люблю её уже несколько лет. Может быть, никогда и не любил по-настоящему. Просто она забеременела, и мне показалось, что так правильно — жениться.

Наталья закусила губу до крови, чтобы не заплакать вслух.

— А теперь что? Она выздоровеет, и всё будет как прежде. Снова эти скандалы, эта холодность между нами. Дети будут расти в доме, где родители не выносят друг друга.

— Может быть, стоит поговорить с ней открыто?

— О чём говорить, мам? О том, что я мечтаю о разводе, но боюсь остаться без детей? О том, что каждое утро я просыпаюсь с мыслью о том, как сбежать? Она этого не поймёт. Для неё я просто должен выполнять роль мужа и отца, не задавая лишних вопросов.

— Сынок, все семьи проходят через трудности…

— Нет, мам. Это не трудности. Это катастрофа в замедленной съёмке. И я застрял в ней без права на выход.

Андрей замолчал, и Наталья услышала, как он тяжело дышит.

— Знаешь, что самое страшное? Когда врач сказал, что она будет жить, я почувствовал не облегчение, а разочарование. Какой я после этого человек, мам?

Галина Петровна долго молчала.

— Ты человек, который устал, — наконец сказала она. — Но у тебя есть обязательства. Дети, семья…

— Обязательства, — горько рассмеялся Андрей. — Да, я помню о них каждую секунду. Именно поэтому я здесь сижу и изображаю заботливого мужа, когда на самом деле мечтаю оказаться за тысячи километров отсюда.

— А если попробовать семейную терапию?

— Наташа никогда не согласится. Для неё проблемы не существует. Это я во всём виноват — не зарабатываю достаточно, не помогаю по дому, не уделяю ей внимания. А то, что она превратилась в вечно недовольную женщину, которая видит в окружающих только недостатки, — это, по её мнению, нормально.

Наталья вспомнила их последний серьёзный разговор месяц назад. Она действительно кричала на него за то, что он опять задержался на работе и не помог с домашними делами. А он сидел молча и смотрел в стену, как будто её вообще не было рядом.

— Может, она тоже страдает? — тихо предположила Галина Петровна. — Материнство, быт — это нелегко для женщины.

— Конечно, страдает. И я это понимаю. Но почему её страдания должны отравлять жизнь всем остальным? Почему дети должны видеть, как мама кричит на папу? Почему я должен каждый день ходить на работу с мыслью о том, что дома меня ждёт очередной скандал?

Андрей встал и подошёл к окну.

— Иногда я думаю, что лучше было бы честно сказать ей правду и разойтись. Но потом представляю, как дети будут жить то у неё, то у меня, как они будут страдать… И снова возвращаюсь к этой жизни в ловушке.

— А любовь? Неужели совсем ничего не осталось?

Андрей долго молчал.

— Знаешь, мам, я даже не помню, когда в последний раз мы нормально поговорили. Не о детях, не О деньгах, не о том, кто что не сделал по дому. Просто поговорили, как люди, которым интересно друг с другом. Может быть, год назад? Два?

— А ты пытался начать такой разговор?

— Пытался. Но она всегда находит способ перевести всё на претензии. “Вместо того чтобы болтать, лучше бы посуду помыл” или “Опять от дел увиливаешь”. В итоге я перестал пытаться.

Наталья вспомнила эти моменты. Да, она действительно так говорила. Но ей казалось, что он просто отлынивает от домашних обязанностей.

— А интимность между вами?

— Мам, ну зачем такие подробности, — смущённо пробормотал Андрей. — Скажу только, что когда люди не могут нормально поговорить, то и близости никакой нет. Мы спим в одной кровати как чужие люди.

— Может быть, ей тоже тяжело, но она не умеет это выразить?

— Возможно. Но я устал быть психологом и переводчиком с “женского” на “человеческий”. Я хочу просто жить, а не каждый день разгадывать, что не так с настроением жены и как бы так себя вести, чтобы она не взорвалась.

В коридоре послышались шаги, и голоса стихли. Наталья быстро закрыла глаза и постаралась дышать ровно. В палату вошла медсестра.

— Как наша больная? — спросила она.

— Спит, — ответил Андрей. — А я, пожалуй, схожу перекушу в кафетерий.

— Идите, идите. Я посижу с ней.

Когда Андрей и его мать ушли, Наталья открыла глаза. Медсестра — пожилая женщина с добрым лицом — регулировала капельницу.

— Не спится? — ласково спросила она, заметив, что больная не спит.

— Нет, — прошептала Наталья. — А скажите, как долго я была без сознания?

— Три дня. Муж ваш не отходил, даже поесть его было не заставить. Вот что значит любящий супруг.

Наталья горько усмехнулась про себя.

— А что говорят врачи? Когда я смогу домой?

— Дня через три-четыре, если всё будет хорошо. Рука заживёт месяца за полтора, а вот с головой надо поосторожнее. Сотрясение — дело серьёзное.

Медсестра ушла, и Наталья осталась одна со своими мыслями. Каждое слово Андрея всплывало в памяти, резало по живому. Неужели она действительно превратилась в такую женщину — вечно недовольную, скандальную?

Она попыталась вспомнить последние месяцы их жизни. Да, она часто была раздражена. Да, она кричала на него. Но ведь у неё были причины! Он действительно мало помогал по дому, часто задерживался на работе, а с детьми проводил время только по выходным.

А может быть, он задерживался, потому что не хотел домой? К ней?

Наталья вспомнила, как изменилась после рождения второго ребёнка. Постоянная усталость, недосып, ощущение, что она тянет всё на себе. Ей казалось, что Андрей не понимает, как ей тяжело. А он, оказывается, просто устал от её недовольства.

Получался замкнутый круг: она была недовольна, потому что чувствовала себя одинокой в браке, а он отдалялся, потому что устал от её недовольства.

Когда Андрей вернулся, она притворилась спящей. Он сел рядом и взял её за руку. От его прикосновения ей стало ещё больнее — ведь теперь она знала, что этот жест был просто долгом, а не проявлением любви.

— Прости меня, Наташа, — тихо прошептал он, думая, что она не слышит. — Прости за то, что я такой слабый. За то, что не могу ни уйти, ни остаться по-настоящему.

На следующий день к Наталье пришла её лучшая подруга Лена. Андрей ушёл на работу — первый раз за эти дни.

— Как ты, дорогая? — Лена села на стул и взяла подругу за руку. — Андрей говорит, что память восстанавливается.

— Лен, а скажи честно, — Наталья посмотрела в глаза подруге. — Какая я жена?

— Что за странный вопрос?

— Просто скажи. Как со стороны выглядят наши отношения с Андреем?

Лена помолчала, явно размышляя, что ответить.

— Наташ, ты знаешь, я не люблю лезть в чужие семейные дела…

— Лена, я серьёзно спрашиваю.

— Ну… в последнее время вы оба какие-то напряжённые. Ты часто жалуешься на него, он молчит и выглядит усталым. Честно говоря, мне кажется, что вы оба несчастливы.

— А я очень изменилась после замужества?

Лена вздохнула.

— Изменилась. Раньше ты была более мягкой, весёлой. А теперь… Наташ, ты стала очень критичной. К Андрею, к окружающим, даже к детям иногда. Кажется, будто ты всё время чем-то недовольна.

— Но ведь у меня есть причины! Дом, дети, работа…

— Конечно, есть. Но, Наташа, когда человек постоянно недоволен, рядом с ним становится тяжело. Даже тем, кто его любит.

После ухода Лены Наталья долго смотрела в потолок. Значит, не только Андрей так думает. Значит, она действительно изменилась не в лучшую сторону.

Вечером пришёл Андрей с детьми — восьмилетним Максимом и пятилетней Аней. Дети бросились к маме, обнимали её здоровой рукой, рассказывали, как скучали.

— Мама, а ты больше не будешь кричать на папу? — неожиданно спросила Аня. — Бабушка Галя сказала, что когда люди болеют, они становятся добрее.

Наталья почувствовала, как к горлу подступает ком.

— А я часто кричу на папу?

— Ну да, — серьёзно кивнул Максим. — Почти каждый день. А папа потом грустный ходит.

Андрей покраснел и быстро сменил тему, но Наталья уже всё поняла. Даже дети видели, что творится в их семье.

После того как дети ушли с бабушкой, супруги остались одни. Андрей сидел в своей привычной позе — напряжённый, будто готовился к нападению.

— Андрей, — тихо позвала Наталья.

— Что? — он поднял голову.

— Нам нужно поговорить.

— О чём? — в его голосе послышалась настороженность.

— О нас. О том, что происходит с нашим браком.

Андрей помолчал, потом вздохнул.

— Наташ, давай не сейчас. Ты ещё болеешь, тебе нужно отдыхать.

— Нет, именно сейчас. Потому что дома мы этот разговор никогда не начнём.

Она набралась смелости и посмотрела ему в глаза.

— Я слышала, что ты говорил своей маме.

Андрей побледнел.

— Что именно ты слышала?

— Всё. О том, что ты не любишь меня. О том, что мечтаешь сбежать. О том, что жалеешь, что я выжила.

Андрей закрыл лицо руками.

— Наташа, я…

— Не оправдывайся. Просто скажи — это правда?

Долгая пауза. Андрей медленно поднял голову.

— Да, — прошептал он. — Это правда.

Несмотря на то, что она была готова к этому ответу, услышать его было больно.

— Спасибо за честность, — сказала она, стараясь не заплакать. — А теперь скажи, когда всё началось?

— Не знаю точно. Постепенно. После рождения Ани ты стала… другой. Постоянно недовольной, злой. А я не знал, как с этим справиться, и начал отдаляться.

— А ты пытался понять, почему я изменилась?

— Пытался. Но каждый мой вопрос ты воспринимала как обвинение. В итоге я перестал спрашивать и просто начал терпеть.

— И молчать.

— И молчать, да.

Наталья вытерла слезу здоровой рукой.

— А что теперь? Ты хочешь развода?

Андрей долго молчал.

— Я не знаю, Наташа. С одной стороны, да — хочу. Устал жить в доме, где меня не любят и не уважают. С другой стороны, дети… Я не хочу, чтобы они росли в разрушенной семье.

— Но они и сейчас растут в несчастливой семье. Ты думаешь, это лучше?

— Не знаю. Честно — не знаю.

Наталья попыталась представить жизнь без Андрея. Странно, но она не испытала паники. Скорее… облегчение? Неужели она тоже устала от их отношений, просто не решалась себе в этом признаться?

— А если мы попробуем начать заново? — спросила она.

— Как?

— Сначала — честность. Полная честность друг с другом. Я была плохой женой, Андрей. Я превратилась в вечно ворчащую мегеру, которая видит только недостатки. И я это признаю.

Андрей удивлённо посмотрел на неё.

— А ты был плохим мужем, — продолжила Наталья. — Ты выбрал молчание и отстранённость вместо того, чтобы бороться за наши отношения. Ты сдался, даже не попытавшись.

— Я пытался…

— Нет, Андрей. Ты делал вид, что пытаешься. А на самом деле просто ждал, когда всё само собой рассосётся.

Он опустил голову.

— Возможно, ты права.

— Теперь вопрос: есть ли смысл пытаться исправить то, что мы натворили? Или лучше честно признать, что мы не подходим друг другу, и разойтись по-человечески?

— Ты готова к разводу?

Наталья задумалась. Странно, но мысль о разводе больше не пугала её. Может быть, потому что теперь она понимала: их брак уже мёртв. Осталась только видимость.

— Я готова к тому, чтобы мы оба были счастливы, — сказала she. — А счастливы ли мы вместе?

— Нет, — честно ответил Андрей. — Давно уже нет.

— Тогда почему мы до сих пор вместе?

— Страх, наверное. Привычка. Дети.

— Андрей, посмотри на меня, — Наталья дождалась, пока он поднимет глаза. — Я не хочу, чтобы ты остался со мной из жалости или чувства долга. И я не хочу больше жить с человеком, который мечтает сбежать от меня.

— А дети?

— Дети имеют право видеть родителей счастливыми. Пусть лучше у них будут счастливые мама и папа, которые живут отдельно, чем несчастные родители под одной крышей.

Андрей встал и подошёл к окну.

— Знаешь, что самое странное? Я думал, что этот разговор будет страшным. А он… освобождающий.

— Для меня тоже.

— Значит, мы правда так далеко зашли?

— Похоже на то.

Они помолчали. Потом Андрей вернулся к кровати.

— А что, если мы всё-таки попробуем? В последний раз? Семейный психолог, честные разговоры, работа над отношениями?

Наталья посмотрела на него внимательно.

— Ты правда этого хочешь? Или просто боишься принять решение?

— Не знаю, — честно признался он. — Может быть, и то, и другое.

— Андрей, я готова попробовать. Но только при одном условии: если через полгода мы поймём, что ничего не изменилось, мы расстанемся без скандалов и взаимных упрёков. Договорились?

— Договорились.

Он взял её руку и впервые за долгое время посмотрел на неё не как на источник проблем, а как на человека.

— Прости меня, Наташа. За то, что не боролся за нас. За то, что выбрал лёгкий путь.

— И ты прости меня. За то, что превратилась в фурию. За то, что отравляла жизнь тебе и детям.

— Думаешь, у нас получится?

— Не знаю, — честно ответила она. — Но теперь, когда мы сказали друг другу правду, у нас есть шанс.

На следующий день Наталью выписали. Дома их встретили дети и свекровь. Галина Петровна смотрела на невестку с опаской — видимо, Андрей рассказал ей об их разговоре.

За ужином Максим неожиданно спросил:

— Мама, а ты больше не будешь злиться на папу?

Наталья посмотрела на Андрея, потом на детей.

— Знаете что, ребята, мама и папа хотят вам кое-что сказать. Мы поняли, что в последнее время дома было нелегко. Мы часто ссорились, и вам было из-за этого грустно.

Дети кивнули.

— Мы решили исправить это, — продолжил Андрей. — Будем учиться быть лучшими родителями и лучшими супругами. Но для этого нам понадобится ваша помощь.

— Какая? — заинтересованно спросила Аня.

— Если вы видите, что мы опять начинаем ссориться, скажите нам: “Стоп, мирись!” — Договорились?

— Договорились! — хором ответили дети.

Вечером, когда дети легли спать, а Галина Петровна ушла домой, Наталья и Андрей сидели на кухне за чаем.

— Страшно, — признался Андрей.

— Мне тоже.

— А что, если мы снова наступим на те же грабли?

— Тогда хотя бы будем знать, что пытались, — ответила Наталья. — Андрей, я записалась к семейному психологу на следующую неделю. Пойдёшь?

— Пойду.

— И ещё. Я хочу попросить у тебя прощения не только за прошлое, но и за будущее. Я знаю, что буду срываться — это не исправишь за один день. Но я буду стараться.

— И я буду стараться не молчать, когда что-то не так. Буду говорить с тобой, а не прятаться в работе.

— Значит, попробуем?

— Попробуем.

Наталья посмотрела на мужа и подумала, что авария, может быть, была не случайностью, а знаком. Знаком того, что пора проснуться и посмотреть правде в глаза. Пора перестать существовать и начать жить.

А получится ли у них — покажет время.