Свекровь на празднике устроила драку

Весь дом сиял огоньками гирлянд, пахло ванилью от капкейков и дорогими духами гостей.

На столе, среди салатов и закусок, гордо возвышался торт с надписью “С любовью, малыш!”

Это был наш праздник – вечеринка в честь будущего наследника Тимура и Анжелики, которая была на 24-й неделе беременности.

Ее рука невольно тянулась к округлившемуся животу, где маленький человечек время от времени напоминал о себе легкими толчками.

Тимур сиял гордостью. Он обнимал жену за талию (точнее, за то, что от нее осталось), и шептал на ухо:

– Красавица моя беременная. Все просто шикарно, правда?

– Правда, – кивнула женщина, ловя восхищенные взгляды подруг. – Только бы твоя мама…

Наталья Николаевна уже была здесь и выглядела, как всегда, безупречна: строгий костюм, идеальная прическа, взгляд, оценивающий все и вся.

Она держалась чуть в стороне, словно королева, снизошедшая до плебеев. Ее подарок – огромная коробка с дорогим, но ужасно старомодным комплектом постельного белья для новорожденного – уже стоял в углу, вызывая у беременной невестки легкую тоску.

Праздник шел своим чередом: тосты, смех, милые пожелания. Анжелика расслабилась и позволила себе второй крошечный капкейк.

И тут Наталья Николаевна плавно подплыла к столу, где невестка стояла с Тимуром и парой подруг.

Ее холодный, аналитический взгляд скользнул по тарелке Анжелики и остановился на ее животе.

– Анжелика, дорогая, – начала она медовым голосом, который всегда предвещал нечто неприятное. – Я, конечно, понимаю, беременным хочется сладенького, но разве твой врач не говорил о контроле веса? Особенно в твоем положении.

Невестка почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. Подруги в растерянности замерли.

– Мама, все в порядке, – поспешно вставил Тимур. – Анжелика прекрасно себя чувствует, врач доволен.

– Доволен? – Наталья Николаевна подняла кверху тонко очерченную бровь. – Тимур, милый, ты же видишь, как она… округлилась. Особенно лицо и… верхняя часть. Ее взгляд намеренно опустился на грудь невестки. – Это же не просто вес ребенка. Это лишние килограммы, которые потом очень сложно согнать. А роды… Ох, с лишним весом это настоящая пытка и для матери, и для ребенка. Таз может не раскрыться как следует, понимаешь?

В гостиной воцарилась тишина. Все гости слышали слова свекрови. Анжелика заметила, как ее подруги отвели глаза, а некоторые из гостей притихли.

– Наталья Николаевна, пожалуйста, – прошептала Анжелика, почувствовав, как дрожат руки. – Сегодня праздник.

– Именно поэтому я и говорю, дорогая! – она развела руками, делая вид, что искренне озабочена. – Я же забочусь о тебе и о моем будущем внуке! Я же прошла через это дважды. Хочу предупредить об ошибках. Вот посмотри на себя… – свекровь сделала широкий жест в сторону беременной женщины. – Платье-то уже натянуто, как барабан. А эти отеки на ногах? Это все – следствие бездумного питания. Сахар, мучное… Потом будешь годами бороться с целлюлитом и дряблой кожей. И малышу тяжело в такой… среде развиваться.

Каждое ее слово било по невестке, как молотком. “Округлилась”, “Лишние килограммы”, “Пытка”, “Среда”.

Анжелика почувствовала, как десятки глаз впиваются в ее тело, оценивая и оглядывая со всех сторон.

Комок непроизвольно подкатил к горлу. Анжелика увидела в глазах одной из подруг неловкое сочувствие, а в глазах другой – сдержанное возмущение, но никто не вступился.

Даже Тимур молчал, потупив взгляд и покраснев до корней волос. Его молчание было хуже всего. Оно означало согласие или трусость.

– И мышцы тазового дна… – продолжала Наталья Николаевна с видом эксперта, не замечая (или не желая замечать) ужаса в глазах Анжелики. – При таком наборе веса они ослабевают катастрофически. Потом недержание, опущение органов… Это не шутки, Анжелика. Ты же молодая, красивая девушка. Неужели хочешь превратиться в развалину к тридцати годам из-за минутной слабости к пирожным?

Больше молодая женщина терпеть не могла. Слезы, жгучие и неудержимые, хлынули из ее глаз.

Она махнула рукой и опрокинула стакан с морсом. Оранжевая лужа растеклась по скатерти, как символ разрушенного праздника.

– Хватит! – вырвалось у меня Анжелики. – Просто… хватит!

Она не смотрела ни на кого. Только почувствовала, как все лицо горит от стыда и ярости.

Анжелика бросилась в сторону спальни, прикрывая живот руками, словно защищая малыша от “ядовитой заботы” свекрови.

За спиной на секунду воцарилась мертвая тишина, а потом поднялся гул голосов – смущенных, возмущенных, успокаивающих.

Через дверь Анжелика услышала голос Тимура, который наконец-то не выдержал:

– Мама! Что ты наделала?! Как ты могла?! Кто тебя просит лезть со своими советами?!

– Я? Я же из лучших побуждений! Она сама не понимает, что вредит себе и ребенку! И ты тоже, Тимур, должен быть строже! Это твоя ответственность! – раздался в ответ холодный, оправдывающийся ответ Натальи Николаевны.

– Мы не для этого пригласили тебя на праздник! Зря пригласили, вижу… – выпалил он злобно. – Тебе лишь бы все испортить и изгадить…

– Ты как со мной разговариваешь? – стала возмущаться свекровь, которой не понравились слова сына. – Разве я не права? Пусть все это скажут! – добавила она и оглядела гостей.

Первой высказалась подруга Анжелики. Она отпила из бокала шампанское и строго произнесла:

– Знаете, это было лишним… зачем вы постоянно доводите до слез свою невестку?

– Я? – удивленно переспросила женщина и приложила руку к груди. – Ты кто такая, чтобы мне такое говорить? Ишь ты… тебе, подружка, тоже, кстати, не мешало бы вес скинуть. Скоро в дверной косяк не пролезешь…

– Мама, ты чего себе позволяешь?! – Тимур схватил мать за руку. – Тебе лучше уйти.

– Никуда я не пойду! – Наталья Николаевна резко высвободила свою руку. – Стоят тут, учат меня жизни, осуждают… вы с мое поживите сначала! Я тридцать лет была начальником отдела статистики, я сына одна вырастила…

– Потому что с такой мегерой никто жить не захотел, – фыркнула та самая подруга, которая вступилась за Анжелику.

Пожилая женщина раскрыла рот от удивления, а потом, не говоря ни слова, бросилась на обидчицу с кулаками.

Через мгновение в ее морщинистых руках оказался густой клок темных волос, а потом раздался женский визг, и подруга Анжелики бросилась на Наталью Николаевну, чтобы дать отпор

Тимуру совместно с другими гостями с трудом удалось угомонить разгневанных женщин.

Беременная Анжелика слышала обо всем, что происходило за дверью, но выйти не решилась.

С нее сегодня хватило стресса. Единственное, чего она хотела, так это того, чтобы гости ушли.

Через пару минут Анжелика поняла, что ее “желание” исполнилось – в квартире стало тихо, а потом в дверь постучал Тимур.

– Анжелика, ты спишь? – спустя мгновение его лицо показалось в приоткрытой двери.

– Нет, – устало ответила женщина.

– Мама больше не придет… она такое учудила… может, ты слышала… бросилась на Алену… – отрывисто проговорил мужчина. – Я ее больше не пущу… зря я давал ей шанс… она не исправится… никогда…

– Я слышала возгласы и крики, – понимающе кивнула ему Анжелика. – Все гости ушли?

– Да, там много еды осталось… Я думал, что они не уйдут, но после драки все сразу захотели домой, – развел руками Тимур.

Он осторожно присел на край кровати, лицо его было бледным и растерянным.

– Прости меня, – голос его сорвался, стал тихим и хриплым. – Прости, что не остановил ее сразу. Прости, что позволил тебе услышать всю эту… мерзость. Я просто… оцепенел от наглости. А потом все понеслось… Больше она не переступит порог нашего дома. Никогда. Я ей так и сказал, когда выпроваживал. Она орала что-то про неблагодарность…

– Я слышала, как ты ее выгонял, – наконец проговорила Анжелика, не глядя на него. – И как она набросилась на Алену… Боже, Алена же из-за меня пострадала, у нее волосы вырвали…

– Я завтра позвоню Алене, извинюсь лично, предложу компенсировать ущерб, свожу в салон – что угодно, – поспешно сказал Тимур. – Она героиня, что вступилась, а мама… она показала свое истинное лицо всему залу. Никто больше не сомневается, кто тут монстр. Я… я понимаю, что мое молчание тогда было предательством. Пусть секундным, но предательством. Я не нашел слов, я растерялся от ее наглости…

Не договорив, он вышел из комнаты, но через минуту вернулся с двумя кружками ароматного травяного чая и… крошечным капкейком на блюдце.

– Я подумал… несправедливо, что ты не доела, – робко сказал он, ставя блюдце перед женой. – Это твой праздник. Твой капкейк, и никто не смеет диктовать тебе, что есть.

Не только Тимур не хотел больше общаться с матерью, но и Наталья Николаевна не желала с ним контактировать.

Женщина искренне считала, что сын повел себя некрасиво, когда при всех опозорил ее и указал на дверь.

Наталья Николаевна ждала от него раскаяния и извинений, однако так и не дождалась.